Пилигрим

Юрий размышлял о чудовищах с нижней палубы, не оставивших на нем ни единой царапины, но так похожих на смертоносных и кровожадных мьютов Изнанки. То и дело пробовал взвесить вину Элли, ответственную за появление и тех, и этих тварей. Каждый раз стоял по разные чаши весов, насыпая то обвинений, то оправданий. Тут же смотрел на себя со стороны, яростного и громадного, наседающего на девушку. И понимал ужас внутри себя, породивший агрессию. И ощущал тугой ком в глотке от осознания утраты последнего родного человека.

Неужели он сможет простить Элли?

Неужели он сможет прогнать ее?

Гарин тяжело вздохнул, подобные размышления ворочали свинцовые шары в его груди, мешая дышать, цепляя ядовитыми боками сердце.

Еще этот Высший со своим предложением, будь он неладен! И Император, который меньше человек, чем разумный клубок пиявок. Способный уничтожить мир, хотя не является частью его.

Но разве Элли сильно отличается от Суратова? Разве она не была там же, где побывал и он?

Проекция сознания на потолке представило шевелящуюся кучу извивающихся червей, собравшихся в лицо Элли — безглазое, чужое. Юрий с трудом стер увиденное, борясь с противоречиями в душе.

Болезненно поморщился, внезапно ощутив сквозь призму собственной тоски одиночество Элли — кем бы она ни была. И вся ее космическая мощь — лишь сила отчаявшегося духа, заключенного в теле хрупкой девчонки с большими глазами.

Которую он когда-то поклялся защищать.

Юрий сжал губы, приняв решение. Пальцами снял с себя тонкую, но удивительно тяжелую руку спящей Киры, как можно тише сполз с койки. Натянул комбинезон, на пороге оглянулся на Аоки — черный силуэт на фоне серых простыней. Разблокировал гермостворку и вышел в коридор. Поежился от налетевшего холодного сквозняка, уверенно и быстро пошагал в сторону офицерской палубы.

Пока шел, представлял Элли в углу темной каюты — разбитую, несчастную, плачущую. Одну со своими страхами, с голодным мраком, ползущим из трещин чужого мира. С чувством вины и обреченности…

Свет из приоткрытой гермостворки каюты девушки перечеркнул темный коридор белой полосой. Юрий взволнованно нахмурился, ускорил шаг.

Громкий смех заставил его застыть столбом. Смех плавно перешел в оживленный диалог — Юрий сразу узнал звонкий, чуть смущенный голос Элли, которой отвечал чрезмерно жизнерадостный голос молодого парня.

Иова Маракши!

Иова что-то пошутил, Элли что-то весело ответила.

Гарин отшатнулся, попятился, не сводя взгляда со светлой полосы на стене. Опустил голову, ощущая неприятное покалывание в груди. Ссутулился, засунул руки в карманы и побрел обратно.

Вновь раздавшийся смех показался ему плевком в спину.

* * *

К очередной Арке «Полынь» добралась брошенной в холодный океан бутылкой, по горлышко наполненной раздражением и сумраком. Редкий день обходился без ругани и зуботычин — впрочем, командиры на местах пока что справлялись. Усталость экипажа ощущалась физически, некоторые уже откровенно тяготились полетом. Помимо прочего, многих пугала атмосфера на борту, пропитанная переживаниями и самыми черными фантазиями.

До этого дня Юрий старательно избегал общения с Элли, демонстративно уходил, стоило им оказаться в одном помещении. Девушка поначалу делала попытки заговорить с ним, искала встреч, посылала долгие взгляды и неловкие улыбки. Но каждый раз натыкаясь на холодную отстраненность, сдалась, а спустя время и вовсе пропала. И Гарин уже не знал, что его злило больше — ее навязчивое внимание, или то, что он больше не мог ее видеть.

Все же его внутренний зверь недовольно рычал под потоком сомнений и старых обязательств.

Но то было долгими бессонными ночами. Днем зверь то и дело являл свой оскал окружающим, дергаясь на коротком поводке.

Маракши преградил ему дорогу слишком нагло и решительно, и Юрий коротко толкнул его в грудь обеими руками. Парень полетел спиной вперед, споткнулся о порожек рейтарского кубрика и со стуком приложился локтями и головой об пол. Застонал, ругаясь сквозь зубы, перевернулся на колени, ощупывая затылок — сквозь короткие волосы пробивалась кровь. Через плечо бросил осуждающий взгляд на застывшего в проеме Гарина.

— Какого хрена, Ю? — вопросительно прогудел подошедший Рэнт.

Из глубины кубрика подтянулись еще рейтары — вылезший из своей капсулы взъерошенный Бодров, вставший из-за стола Журавлев и заинтересованный Зарыга с чашкой чего-то дымящегося в руке.

Юрий окинул их взглядом, остановился на поднимающемся Иове — тому уже помогал Андрей, разглядывающий ссадину на голове товарища.

— Юра, — требовательно повторил ауг, сложив руки на груди. — Что произошло?

— Ничего, — коротко ответил Гарин. — Не разошлись в коридоре.

— Иова, — Рэнт не удовлетворился ответом Юрия, повернулся к Маракши, вопросительно подняв бровь.

Парень с притворным оптимизмом ухмыльнулся, махнув рукой — мол, не обращайте внимание, ерунда. Ехидно проговорил:

— Пол скользкий, да я корявый.

— Коридоры узкие, рэй-мичманы широкие, — в тон Иове высказался Батор, отхлебывая свой напиток. — Действительно, довольно типичная ситуация.