Пёстрые эскизы. Сборник рассказов

Арена взорвалась гулом негодования. Полицейским из гражданской гвардии под свист и улюлюканье толпы пришлось вмешаться и развести конфликтующих. В участке он долго объяснял, как всё произошло, почему он кричал, где живет, имел ли судимость, всё до мельчайших подробностей было занесено в компьютер, и только тогда его отпустили. С отяжелевшей головой Хосе брёл по улице, еле волоча ноги. Он был опустошён, оскорблён, подавлен, не знал, куда идти. Ноги сами привели его в знакомый бар, где он с ней познакомился. На этот раз бармен ничего не спросил у него, он просто налил ему водки без льда и лимона и, улыбнувшись поверх головы Хосе кому-то, отошёл в глубь бара продолжая жонглировать бутылками, шейкером готовя коктейль. Выпив свой первый стаканчик, который обжёг его изнутри, но не успокоил, он попросил второй, потом третий, пил и не пьянел. Чьи-то мягкие руки сзади обвили его шею и закрыли ему глаза. Он сразу понял, кто это, только у неё такие нежные, тёплые руки, только они могут так ласкать, он снял её руки с лица и повернулся всем телом к ней.

– Вот и я, Хосе, вернулась. Ты мне рад, мой милый друг? Я тебя больше никогда не покину, обещаю, – сказала она, виновато смотря ему в глаза.

Он, конечно, не понял и половины того, что она сказала, но ему полегчало, стало очень приятно. Хосе посмотрел ей в глаза, и его смуглое суровое лицо андалузца дрогнуло, и из глаз выскочили две скупые слезы. Это был первый раз в жизни, когда он плакал.

Не в текиле соль

Это была уже их та встреча, когда приятное знакомство, переросшее в дружбу и привязанность, должно было превратиться во что-то большее, чем постоянное общение. Он пришёл в светлом костюме, с бабочкой на шее, букетом цветов, бархатная красная коробочка с кольцом внутри лежала в боковом кармане пиджака и жгла ему бок. Она была элегантна как никогда, скромно, но со вкусом одета, её хрупкое сердце тридцатилетней женщины было тревожно, оно чувствовало, что сегодня должно что-то произойти, и это что-то изменит её жизнь. Ей очень хотелось иметь детей, даже, может, много детей, ей казалось: это последний шанс в её жизни. Ему было за сорок, и он решился наконец создать семью, идти домой после работы, осознавая, что кто-то тебя ждёт, волнуется, спросит: «Как у тебя день прошёл, что ел сегодня? Ты не устал дорогой? Приляг, отдохни».

Они встретились у дверей ресторана, как всегда изысканно вежливо он подарил ей цветы. Зашли в зал, он вежливо отодвинул стул, чтобы она села, заказал вина и минеральной воды. По привычке пожаловался на погоду, рост цен, вспомнил страховку, поругал бездарных политиков, прокомментировал бедственное положении мексиканских крестьян в штате Халиско, где из-за засухи был неурожай голубой агавы и, как следствие, бешено подскочили цены на текилу. Она внимательно слушала его, хотя плохо понимала, какая может быть связь между засухой на западе Мексики и их уютным ужином в ресторане, но внимательно слушала его, ведь это отец их будущих детей. Через три часа она, еле сдерживая зевоту, вопросительно посмотрела на него, и тут он увидел в её глазах обручальное кольцо на среднем пальце, который медленно поднимался вверх, а за ним свадьбу, кучу детей, немытую посуду на кухне, бигуди на голове, ипотеку, старую машину, которая не заводится в холод, и даже поднятие цен на текилу, которую он никогда не пил, показалось ему просто ничтожной пылинкой по сравнению с тем, что его ожидает. Он встал из-за стола, извинился и пошёл в сторону туалета, не доходя, резко повернулся и вышел на улицу. Глубоко вдохнув свежесть ночного города, поймал первое попавшееся такси и умчался домой, даже не попрощавшись.

Как-то раз под Новый год в ликёро-водочном отделе супермаркета стоял небритый мужчина в потёртой куртке с пятнами на груди, в засаленных джинсах и выбирал портвейн подешевле, он увидел интересную женщину, которая с любопытством рассматривала бутылку с текилой, подошёл к ней и, поздоровавшись, сказал:

– А знаете, её надо пить с солью, а закусывать обязательно лимонной долькой.

– Вот иди и закуси, алкаш несчастный, – сказала женщина, поставив бутылку на место и развернувшись, ушла. Опешив от такого обращения с ним, он уже собирался сказать какую-то колкость ей вдогонку, однако промолчал, вспомнив о давлении. Он был по-прежнему одинок, начинал стареть, врач строго запретил ему волноваться. «А что стало с ней? – спросите вы. – С той элегантной молодой женщиной, которая осталась одна в тот вечер в полупустом ресторане с грустным лицом, с глаз которой капали слёзы под насмешливые взгляды перешёптывающихся клиентов». Её в тот день, сжалившись, подвёз до дома директор ресторана, который впоследствии стал её мужем. Она давно уже бабушка и с нетерпением ждёт детей и внуков к праздничному столу, раскладывая с супругом новогодние подарки под ёлкой.

Римские каникулы человека, абсолютно не переносившего шум