Пёстрые эскизы. Сборник рассказов

В последнее время дела шли из рук вон плохо, арена часто была полупустой, ходили упорные слухи, что могут запретить корриду, муниципалитет должен был рассмотреть этот вопрос в ближайшие месяцы, и если сегодня трибуны были полными, то только благодаря туристическому сезону. В гримерной сидел эспада Хосе Альварес и задумчиво курил, выпуская из ноздрей клубы сизого дыма, чем сам немного напоминал разъярённого быка. Дверь приоткрылась, и в неё пролезла круглая, как арбуз, голова нового мэра, он также по совместительству, следуя установленной традиции, занимал и должность президента корриды.

– Хосе, сюда пожаловала одна семья туристов, одним словом… В общем, меня попросили тебя представить, хотят тебя повидать, дружище, перед началом, – сбивчиво от волнения затараторил мэр.

– Я занят, – оборвал его Хосе.

– Послушай, амиго Хосе, мне твои выходки бешено не нравятся, если ты взял кредит в банке и не можешь расплатиться, так это только твоя вин,а и строить из этого commedia del arte не стоит, дружище, всем сейчас нелегко.

– Раз я сказал, что занят, значит занят, – обрезал тореадор, сделав глубокую затяжку сигариллос, выпуская целое облако дыма, которое окутало его, многозначительно повиснув в воздухе.

– Ну как знаешь, старик, – с досадой ответил мэр, закрывая за собой дверь. Бормоча под нос ругательства, он пошёл вдоль коридора навстречу гостям. У входных дверей стояла шумная толпа во главе с местной знаменитостью, олигархом Ефимом Осиповичем, который недавно переехал в Испанию, купив огромную виллу на берегу моря. Они громко разговаривали между собой, смеялись, но при виде директора все умолкли и вопросительно уставились на него.

– Лиз, переведи, пожалуйста, нашим гостям, что я извиняюсь. Сегодня у нас суеверный тореадор, я совсем забыл, он ни с кем общается перед своим выступлением.

Переводчица медленно перевела слова мэра, и среди них пошёл глухой гул неудовольствия, олигарх хотел что-то сказать директору, но передумал и, лишь махнув рукой, пошёл вслед за всеми. Для них как для почётных гостей была приготовлена особая ложа, они все один за другим неторопливо прошли и расселись по местам на маленькие подушечки в ожидании представления. Рядом с Фимой, как называла его любимая тёща, сидели жена, тёща с двумя дочками от первого брака, обе были беременны, два шалопая племянника, шурин, компаньон по бизнесу, тоже с женой и детьми, и дальний родственник, приехавший из Германии в гости. Испытание плащами прошло без приключений, пришло время второй терции, рваный звук трубы оповестил о её начале.

Бык всё так же продолжал мотать головой, и зрители начинали терять терпение. На помощь тореадору вышли бандерильеро, шустрые ребята в задачу которых входит раззадорить быка, втыкая ему в холку бандерильи, небольшие заточенные копья. Зрелище не для слабонервных – смотреть на истекающее кровью животное, которое постепенно входит в раж и превращается в озверевшего от боли и людской прихоти дикого зверя. Занятие не из приятных, теперь бык был готов разнести в пух и прах всё движущееся вокруг, нет животного более свирепого, чем разъярённый, боевой бык, об этом очень хорошо знает тореадор. Теща, полуразвалившись в кресле, упёрто смотрела на арену непроницаемым взглядом. И тут Катя, старшая дочь, жена Ефима, прошептала:

– Мама мне плохо, тошнит что-то.

Но тёще было не до этого, она не слышала ничего вокруг себя, сама того не понимая, она вошла в дикий азарт и только шептала: «Ну давай, давай, касатик!» Было абсолютно непонятно, к кому это относилось – к быку или тореадору. Зинаида Дмитриевна в молодости не была красавицей, но у мужчин пользовалась успехом, сейчас, когда ей стало за пятьдесят, у неё появился солидный вид и твёрдый басок, не признающий противоречий сварливый характер. Первый муж, продавец в мясном отделе, скончался от инфаркта прямо на работе, оставив её одну с двумя двойняшками Наташей и Леночкой. Так как женщиной она была предприимчивой и энергичной, вдовой ходила недолго и вышла замуж за главного бухгалтера овощных складов, от которого родила Катю – будущую супругу Фимы.

Закончилась вторая терция, и трубадур оповестил о начале третьей, самой кровавой, с трагическим концом, где бык должен умереть, приняв величественную смерть из рук матадора. Это была большая честь для него, о ней он мог только мечтать – скончаться на арене как герой, а не быть банально заколотым на бойне мясником подобно простой скотине.