Пётр Прусов

Книги читаю по субботам. Вернее так, начинаю вечером в пятницу и до вечера воскресенья. А вот новую книгу, воспоминания вдовы Поля- кова, пришлось отложить – старшему внуку праздновали первый круг- лый юбилей, 20 лет.

АЕ: А много внуков у Вас?

ПМ: Пятеро! Два внука и три внучки. Мне даже пришлось однажды вмешиваться в этот процесс. Вот в той семье, где у меня старший внук… Сотворили они мне внука 20 лет назад и успокоились. Долго я возму- щался: «Что ж это вы, двое и всего одного… Так жизнь на земле закон- чится! Давайте стряпайте кого-нибудь!». Но, вроде, как и не обращают внимания на мои слова, всё отговариваются: дела, мол, у них, то учёба, то работа. В конце концов, меня всё это достало, и я сказал: «Даю вам на всё про всё одиннадцать месяцев. Мне всё равно, кто будет – внук или внучка. Если через одиннадцать месяцев у меня никого не будет – введу против вас экономические санкции». Я умею быть жёстким. А, что, на самом-то деле, время-то уходит, ну, не на пенсии же им рожать детей. Подействовало – ровно в срок у меня родилась внучка. А уж са- мого младшего внука, пока последнего, они уж сработали без моего вмешательства, без моего давления. Взяли и перевыполнили план. Вот и получилось, что в одной семье, у одной дочери детям 20 лет, 4 года и полтора года. И вот теперь у меня наступает время ожидания правну- ков. Всё-таки, старшему – 20 лет, и двум внучкам – 17 и 18 лет. Недолго уж ждать осталось.

АЕ: А почему мы с Вами едем в Ташёлку? Почему, вообще, деревня, а не город?

ПМ: Жил я раньше в 13-м квартале. Сейчас в моей квартире живет

дочь с моими внучками. Меня со временем начали агитировать мужики построить дом в Ташёлке. Мол, там рядом и полигон, и вся улица – все свои живут, улица НТЦ. Я отбрехивался, говорил, что не потяну. А Акоев убеждал, что это очень важно для жизни, кто будет соседями. Тянул я волынку, и тогда мужики поступили по-своему. Но правильно. Они выкупили для меня участок сами. И документы оформили. А пра- вила были своеобразные – нельзя было там выкупить землю и начать

строиться, не получив при этом согласия шести соседей рядом. При- шёл как-то Акоев, пожевал ус и бросил на стол документы: «Должен будешь!». Вот так я попал в Ташёлку. Дом свой строил как родовое гнездо: чтобы каждой семье, каждому внуку и внучке была своя вор- чальня. Маленькая или большая, но своя ворчальня. Где можно уеди- ниться от мира и поговорить.

АЕ: Пётр Михайлович, а в Беларусь не тянет? Волжские места уже стали своими, родными?

ПМ: Да, здешние места… Я давно с ними сросся. Могу тебе сказать,

что я, вообще-то, объехал почти весь земной шар, полмира точно. Был в Японии, на Тайване, в Китае, в Новой Зеландии, в Австралии. В Ка- захстане… Мы же были когда-то как одна семья. Я там, в Казахстане, умудрился даже первую свою медаль заработать. Учился в Белоруссии в техникуме механизации сельского хозяйства. А в то время шло освое- ние целины. И со всей страны технику отправляли на освоение этих залежных земель. В вагонах-теплушках, как в войну. Сформировали в республике целый эшелон и отправили нас в казахские степи. Землю пахать. А мы были молодые, с куражом. Выбрали себе такой загон, чтобы шесть часов идти цепочкой тракторов в одну сторону, потом раз- ворачивались и шесть часов в другую сторону. Кураж куражом, но когда нет разворотов, пахота становилась монотонной, действовала как сно- творное. И мы стали засыпать в бороздах.

Однажды со мной приключился казус. Сморило меня, да крепко. И ушёл я со своим трактором далеко в сторону от пашни. Проснулся от хруста. Открыл глаза – оказалось, что я доехал до ближайшей деревни и снёс чужой плетень. Заглушил мотор, а когда оглянулся назад, ужас- нулся ещё больше: вспаханная мной борозда выходила прямо из озера. Хорошо, что оно было мелководное и солёное, дно было – сплошная утрамбованная соль. А ведь в другом разе мог бы и утонуть, и трактор потопить. Извинился я перед хозяевами, дело замяли. А хозяева – по- волжские немцы, переселившиеся в Казахстан. Много их тогда таких было там. Может, я и забыл бы эту историю… Но земля маленькая.