Читаем ПИРАМИДЫ АСТРАЛА полностью

- Привет еще раз! Астральный турист! - я открыл глаза и увидел грустно улыбающуюся Ташу.

- Классно! Как легко получилось! - воскликнул я и заметив грусть в ее глазах, попытался поддержать ее. - Таш, ты не грусти! Ну пройдут эти тридцать дней, и вы опять встретитесь!

Она вздохнула, пытаясь скрыть свои чувства:

- Тут дело несколько в другом. Но не будем об этом сейчас. Я и сама еще не очень уверена, в чем-либо, а у нас бесед на весь день будет. Только погоди немножко, сейчас ни о чем не думай, или лучше подумай, какая хорошая травка у тебя на лужайке, - я послушно уставился на травку и подумал, а ведь и действительно, кто же эту траву косит? Ведь она довольно короткая и сочная. Таша, тем временем, закрыла глаза и постояла немного. - Все! Периметр ограждения на твой якорь я поставила. Так что, теперь можно безопасно хоть про черта вспоминать!

- Интересно! - я с облегчением подумал про себя, что теперь мы в безопасности от злых духов, а сам спросил. - А вот отсюда попрошу поподробнее! Что такое черт и как с этим бороться?!

Таша усмехнулась понимающе:

- Какой ты нетерпеливый! Знать, крепко тебя Бабушка Яга сотоварищи приласкала! Даже гостью не приветишь да свои владения не покажешь, а сразу к делу. Нет уж, давай, все по порядку! А хороший у тебя здесь уголок, уютный. Да-а, видно стремление к экзотике! - Таша, оглядывая лужайку, заметила за домом, не вписывающиеся в пейзаж, образцы тропической флоры. - Слушай, давай для начала, посидим здесь, у воды, в тенечке тех красивых берез.

- Отлично! Только с дома пару стульев приволоку! - я уже нацелился рвануть в дом, как услышал заливистый смех Таши, и спросил. - Что-то не так?

- Какой же ты, Жека, смешной! Не обижайся! Я для этого с тобой сейчас и нахожусь, чтобы ты научился за стульями не бегать, когда это не нужно. Мне как-то неудобно в твоем якоре распоряжаться. Это дело сугубо личное, можно сказать, интимное. И для меня большая честь и доверие, что ты пустил меня в свой якорь, - и хитро улыбнувшись, добавила. - Хотя ты, разумеется, ничего этого не знал и пустил меня только потому, что я так тебе сказала. А я еще без твоего ведома и защиту поставила.

- Я чувствую, что без твоего, такого нахального вмешательства, мой якорек в астрале долго не продержался бы. Я тебе очень признателен и вообще, первый человек, которого я был бы рад видеть здесь, все равно была бы ты. Так что, все просто замечательно! Кстати, как вы тут друг друга называете люди или души?

Таша опять прыснула:

- Ты еще не понял? Мы здесь говорим мыслями и понятиями. Здесь нет языковых проблем. А нужное или наиболее подходящее слово ты слышишь сам, то есть облекаешь в ту форму, какая наиболее понятна тебе. Так что, человек или душа - выбирай сам, как тебе больше нравиться!

- Да, действительно, не подумал! - я озадаченно почесал затылок.

- Так, теперь смотри, что делать со стульями. Посмотри на это место. Представь, что бы ты хотел изменить. Ну, например, деревянный настил, плетеные кресла, столик или вообще беседку с грильней. Потом закрой глаза и представь ярко все это в своем сознании, а я пока отвернусь, чтобы тебе не мешать, - сказала Таша и занялась рассматриванием дома, отвернувшись от берега. Я поступил, как советовала Таша, и открыв глаза, увидел перед собой два плетеных ивовых кресла и маленький столик, стоящие на деревянном настиле у самой воды.

- Здорово-то как! - в восхищении воскликнул я и пригласил гостью к беседе. - Прошу в мой райский уголок!

- Как мило! - рассмеялась Таша, проходя к креслам. - У тебя явно есть вкус к жизни! Это здесь чуть ли не самое важное свойство. Поздравляю! Слушай, посмотри немного в сторону. Можно я чуть-чуть тоже пофантазирую у тебя в гостях?

- С удовольствием! - я послушно уставился на противоположный берег речки.

- Прошу! - услышал я Ташино приглашение и увидел, что стол сервирован к чаю. На нем красовался большой, дышащим паром, фарфоровый чайник, две изящные чашки и несколько вазочек с вареньем, сахаром и печеньем.

- Да-а, красота! - только и мог я сказать на это.

- Ну, давай приступать к беседе, - сказала Таша, разливая ароматный чай по чашкам. - Начнем по порядку. Предупреждаю сразу, мои знания весьма ограничены. Я могу говорить лишь о том, что сама испытала или узнала здесь. Но наиболее важные вещи о безопасности и правилах поведения в астрале я знаю. Этого должно вам хватить, по крайней мере, до того, как я окончу свои "ясельные" курсы.

- М-м? - удивленно промычал я наслаждаясь великолепным чаем.

- Да это я так называю период моей астральной реабилитации. Сейчас начнется длительный период ознакомления с астралом.

- Кстати, а почему тебя отпускали в подпространство только на один час?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное