Пирс

— Да, изнеженный у нас сын атамана, — шутил среди казаков Максим. Ивану до этого не было никакого дела. На его мундире, как флаг, краснело маленькое красное пятно. Смотрело оно на Ивана, смотрело в самую душу и не давало покоя. Как хотелось парню сбросить китель, сбросить папаху и бежать куда глаза глядят. Но он шел со всеми казаками дружным рядом навстречу врагам его отечества.

Морской воздух крепкий и сладкий дурманил. Максим по велению встретившего их солдата остановил казаков поодаль, на диком спуске к морю. Приказано было сидеть тихо и ждать команды. Солнце почти скрылось, сумрак медленно наползал на деревья. Казаки все притихли, тихим и хмурым сделался Максим. В кромешной тьме нескончаемо длившееся время вспыхнуло оглушающим воплем «Ура!» Крик длинный, звучащий тысячами голосов, пронесся раскатом над казаками. Иван вздрогнул и замер. Тишина звенящая сменилась криками, шумом. Яростно гремела артиллерия. То и дело звенел смертоносный металл. От каждого залпа все нутро Ивана вздрагивало вместе с землей и деревьями. Уши закладывало от резких и громких выстрелов. Война звенела, и звенела она за спиной Ивана в каких-то трехстах метрах. Он слышал крики, стоны, звуки, похожие на рычание зверей, и снова взрывы, взрывы. Все слилось в один ужасающий шум, будто бы огромный улей шумел над ними. Он глядел вокруг себя, казаки готовились. Напряжение достигало невероятной силы. Ни один парень не издавал ни шороха. Сердце Ивана билось о грудную клетку, как камень.

— В бой! — скомандовал Максим, получивший команду от человека в форме. Все сорвались с места.

Только оттого, что побежали все, побежал и Иван. Его не несли его ноги, его несла толпа товарищей — казаков. С поля противоположной стороны тоже бежали казаки других окраин. Обнажив шашки, они мчались с криком. Иван не кричал. Голоса, к которым он так привык за дни их похода, звучали ужасающе. Они быстро приближались к крепостным стенам. Дым от выстрелов и фигуры сливались во что-то непонятное. «Как же тут отличишь, кто враг», — в ужасе подумал Иван. Когда казаки забегали в стены крепости, они уже слились с другими воинами и сын бывшего атамана совсем потерялся. Где чужой, где свой. Он неуклюже махал шашкой, боясь подпустить кого-нибудь к себе. Товарищи дрались ожесточенно, но и турки зубами вгрызались в жизнь. Иван оказался в самом сердце войны. От шума не было слышно собственного голоса. Рядом с ним замертво падали его товарищи. Он старался не выпускать из виду Максима, который сражался, как раненый лев. Кто-то вцепился в ногу Ивана, парень дернулся. На земле среди многочисленных тел лежал осман с кровоточащей раной на полголовы, и его рука крепко сжимала ногу Ивана. Но пальцы врага быстро ослабели, и тело, содрогнувшись, вытянулось в неестественной позе. Он резко обернулся, когда до его плеча коснулись. Это был Максим.