Писательский биатлон

Спустя три часа в космической яхте «Обналмович» сидело двадцать пять человек. Я, Плёткина, Петрович, двадцать один боец из дружины КНУ и мордоворот, что у пиратов верховодил. Конечно, перед этим мы всех пиратов раздели, чипы идентификации у них из шеи вытащили и себе вставили. В отделе безопасности КНУ мастера маскировки такие всем, кто на захват полетел, личины надели, так что от тех братков, что мы пленили, и не отличишь.

Даже старуха Плёткина кое-что у себя в ширинке обнаружила, и теперь пошленько хихикает в синенький платочек.

Глава наш в КНУ остался, чтобы из штаба руководить боевой операцией. А герань зачем-то Плёткиной велел с собой прихватить. Обозвал её планом Г и перекрестил на дорожку.

Сидим мы все яхте, чай пьём с сушками, мордоворота пиратского с собой за стол не сажаем. Пущай в кладовке полежит, пока мы до базы пиратской долетим. Он нам и нужен лишь затем, чтобы харю его по видеосвязи главарю предъявить, и голос, чтоб его обозначился. Ребята наши не смогли голосовые имитаторы остальным настроить, времени мало было на сборы.

Что же пошло у нас не по плану? Теперь уже и не понять. Долетели мы куда хотели, на связь вышли, крендель жирномордый главному своему отрапортовал, что «Хрен» ими в КНУ захвачен и на яхте сейчас находится. Да только так под ложечкой у меня противно засосало, что эта тварь пиратская глазами помигивала часто, будто код какой семафорила. И Плёткина с Петровичем подставу почуяли. Задним умом, во многих передрягах межгалактических поротым.

Встал я и пошёл в костюмчик боевой переодеваться. А Плёткина зачем-то в руку толстомордому пирожок свой с маком вставила и герань приволокла. Что там дальше у них было, я не видел. Я в это время выдвинулся своим ходом в открытый космос, пока инфослед от последней передачи с пиратской базы не остыл.

Очень разозлился я. А когда я злюсь, то очень опасен. Берегитесь, черти флибустьерские, к вам Вася-МозгоВарщИк с Уралмашзавода приближается, и чую, разговор у нас с вами серьёзный состоится.

Как же база пиратская похожа на Луну, что вокруг старой Земли вращается. Аж сердце защемило. И кратеры так же искусно выведены, будто в полнолуние лицо на вас смотрит.

Подлетел я к базе-Луне с теневой стороны, экранируясь под метеор, и в реголит забурился. Лунный грунт здесь прямо как родной и по составу. И понял я, что это не простые пираты-всё-что-плохо-лежит-хваты, у таких бы недостало средств на строительство в открытом космосе почти настоящей Луны, причём в её первозданном виде, как до первой волны человеческого заселения.

Такую необитаемую Луну я по старому кино помню. Моя первая военная учебка как раз на Луне была. Собирали нас, новобранцев, кто только в армию пришёл и ещё мамкины пирожки не переварил, в большом зале и начинали фильмы крутить про Луну да про любовь. Запахами, что в воздухе тогда витали, можно было наполнить столитровую бутыль с духами под кодовым названием «Хочу всё, что движется».

Выходили мы, первогодки, после этого кино. Мальчики налево, а девочки направо. И спать. Но только фонари в казарме выключались, тихо выползали из-под казённых одеял и мчались к девчонкам.

Была там на Луне одна зазноба у меня. Василиной звали, а я коротко звал её Лина. Любовь мы с ней крутили, по Луне бегали-обнимались, целовались при свете Земли. И татуировки одинаковые. Руку левую мне на войне оторвало вместе с той памятной татуировкой.

Лежу я в засаде возле базы пиратской в лунном грунте, и вижу – попадало вокруг меня полтора десятка «метеоров». Это были наши бойцы, что на яхте со мной прилетели, в маскировочных скафандрах типа «Метеор». «Метеор» – это такой скафандр, который мы в нашем КНУ изобрели и в тепличках вырастили. Простой человек, одетый в наш скафандр, обретает силу и разрушительную мощь невероятной силы. Я сам однажды видел, как старуха Плёткина упакованная в «Метеор», распылила два полка вражеских сил за одну минуту, и только синенький платочек у неё на голове слегка съехал набок.

– Васька, мы тут с моей геранью похотливой у толстомордого такое выведали, – Плёткина из своего «Метеора» вышла со мной на голосовую связь по закрытому каналу, – держись в грунте крепче, а то упадёшь.

– Чует моё сердце, что предали нас в «Новой России», а Гришка-прапорщик казачком засланным оказался. От террористов каких-нибудь, что ненавидят всё живое и хорошее, и вот насчёт этих террористов предчувствие у меня имеется как раз нехорошее. Вот всё же Гришка молодец. В открытый доступ все наши инновационные наработки слил и дурачком прикинулся. А нам в КНУ даже в голову не пришло, что такое может парень свой сотворить.

– Царствие небесное Гришке, – глухо откликнулся из своего укрытия Петрович, а в канале Плёткиной что-то слезливо захлюпало, – оказалось, что полгода назад пираты убили его, а к нам в КНУ подослали гниду какую-то в его обличии. Сейчас глава этого гада самолично в КНУ допрашивает.

Всё ты верно понял, Вася, я тебе наш план атаки на базу в чип напрямую записываю, смотри да запоминай. Ты в замыкающих идёшь.

– Петрович, а «Хрен»? – осторожно спросил я.