Пиши без правил. Грамотность и речь в деловом и личном общении

«(…) и снова проверяю фразу за фразой, слово за словом. И обязательно нахожу ещё какое-то количество пропущенной лебеды и крапивы. Так, каждый раз наново переписывая текст, я работаю до тех пор, пока при самой зверской придирчивости не могу уже увидеть в рукописи ни одной крупинки грязи».

Вот поэтому у него такие гиперконцентрированные тексты, врезающиеся в память. Кто прочёл хоть один рассказ Бабеля, никогда уже его не забудет. Я не могу вам советовать следовать столь въедливому перфекционизму в работе над текстами, но советую прочесть пару рассказов мастера слова.

Как запах укропа

Дальше Исаак Бабель совсем уже изощряется в минимализме и перфекционизме:

«Но это ещё не всё. Погодите! Когда мусор выброшен, я проверяю свежесть и точность всех образов, сравнений, метафор. Если нет точного сравнения, то лучше не брать никакого. Пусть существительное живёт само в своей простоте».

Вот правда! Речь идёт о том, чтобы не допускать банальностей, стереотипных заезженных сравнений, клише. «Глаза как озёра», «звёзды словно алмазы», «смех будто колокольчик» — что может быть глупее и невыразительней? Лучше ими и вовсе пренебречь. Пусть не будет никаких. Вот что говорит мастер: «Сравнение должно быть точным, как логарифмическая линейка, и естественным, как запах укропа». И тем самым подаёт нам пример простых, небанальных и точных сравнений.

Каждая фраза — одна мысль

А вот здесь по поводу длинных, перегруженных фраз. Тех, которые начнёшь читать и увязнешь. Пока дочитаешь предложение, уже и забудешь, с чего начиналось. Так что сокращайте и ещё раз сокращайте. Этому учат нас опытные копирайтеры (Максим Ильяхов). Так же, оказывается, действовал и Исаак Бабель:

«Да, я забыл, что, прежде чем выбрасывать словесный мусор, я разбиваю текст на лёгкие фразы. Побольше точек! Это правило я вписал бы в правительственный закон для писателей. Каждая фраза — одна мысль, один образ, не больше. Поэтому не бойтесь точек. Я пишу, может быть, слишком короткой фразой. Отчасти потому, что у меня застарелая астма. Я не могу говорить длинно. У меня на это не хватает дыхания. Чем больше длинных фраз, тем тяжелее одышка».

В правоте писателя каждый может убедиться, если не лень: возьмите текст какого-нибудь постановления, законопроекта, должностной инструкции и тому подобной официальной писанины и прочтите оттуда вслух пару предложений. Будет впечатление, что вы застряли в словесной паутине и она мешает вам дышать, забивая носоглотку.

Как змей клубок

А вот о всяких оборотах, которые тоже перегружают фразу. Мало того, они неблагозвучны и «скрежещут»:

«Я стараюсь изгнать из рукописи причастия и деепричастия и оставляю только самые необходимые. Причастия делают речь угловатой, громоздкой и разрушают мелодию языка. Они скрежещут, как будто танки переваливают на своих гусеницах через каменный завал. Три причастия в одной фразе — это убиение языка. Все эти „преподносящий“, „добывающий“, „сосредоточивающийся“ и так далее и тому подобное. Деепричастие всё же легче, чем причастие. Иногда оно сообщает языку даже некоторую крылатость. Но злоупотребление им делает язык бескостным, мяукающим».

Что верно, то верно. Причастные обороты с их ущийющий-вши-вшиеся-емые-имые очень любят бюрократы: канцеляризм иногда кишит ими так, будто среди слов извивается и шипит клубок змей.

Одно, а не два

А вот и заключение. Тогда, в 14 лет, оно восхитило меня афористической точностью и бескомпромиссностью. Я поклялась следовать этому завету. Увы, клятвы своей я, конечно, не сдержала. Но нарушая её, гением себя никак не ощущаю, а, наоборот, всегда чувствую некоторую неловкость за многословие, так как эти слова писателя помню дословно:

«Я считаю, что существительное требует только одного прилагательного, самого отобранного. Два прилагательных к одному существительному может позволить себе только гений».

Глава 5. Чудаки на букву «М»

Герои старых книг и фильмов от нас так далеки, потому что у них не было соцсетей, мессенджеров и даже электронной почты. Как они общались? Их коммуникации были полны препятствий и длительных ожиданий, а деловая переписка требовала напряжения, усилий и нещадной эксплуатации других людей. Теперь это кажется немыслимым и трудным, как переход Суворова через Альпы или путешествие из Петербурга в Москву не на «Сапсане», а в телеге на перекладных.

Однако новая цифровая реальность, в которой мы теперь живём благодаря техническому прогрессу, подчинена этикету так же, как и светская, хоть сегодня, хоть в доцифровой век. Деловое общение сейчас практически полностью стало цифровым, но в целом мы и там руководствуемся теми нормами поведения, которые нам диктуют вежливость и здравый смысл в обычной жизни. Общая формула этичного поведения не изменилась: демонстрируйте окружающим те манеры, которые вам хотелось бы самим получить от них в ответ.

Свинцовое молчание