Есть что рассказать о Германии, но пока нет настроения. Мне выдалась не одна возможность поговорить и поспорить со студентами. Единственная надежда на Европейскую федерацию, совершенно неважно при этом, сколь мала будет поначалу Европа, «федерация роста», как удачно назвал ее Харрингтон1
, к которой позже смогут присоединиться остальные государства. Молодые люди производят приятное впечатление, но что они могут поделать? С точки зрения Германии важны лишь два пункта: принять Вашу позицию по поводу двух Германий и признать границу по Одеру – Нейсе. Тогда все бы наладилось и разговор о Берлине принял бы совсем другой оборот. То, что Аденауэр этого не делает, достаточно плохо, но еще хуже тот факт, что и СДП как огня боится этой темы.Кеннеди–Эштон только воспроизводят общее настроение Америки, которое может с легкостью измениться. Но Эштон – хороший человек! Меня не покидает потаенный страх, что Кеннеди на самом деле по-настоящему болен и не может положиться на собственную нервную систему и физическую форму. Но, возможно, это глупости. Он производит такое впечатление.
Здесь довольно приятно. Хорошие условия для работы, и Пипер очень меня балует, с каждым днем он нравится мне все больше и больше! Но, конечно, еще сильнее его жена!2
Завтра приедет американская приятельница с целой историей по поводу своего позвоночника3, но, кажется, это просто модная болезнь, а она как будто так и не поняла, что сказали врачи. Но я не уверена. В любом случае она в состоянии добраться сюда из Варшавы! На Троицу приезжала Аннхен4, передавала большой привет.Я пару раз встретила тут Винфрида Мартини5
– помните, мы о нем говорили. У него я познакомилась с доктором Клаусом Йеншем, психиатром, производящим восхитительное впечатление (чего совсем нельзя сказать о Мартини), он настоящий приверженец «Психопатологии». Я убедила его как-нибудь написать Вам. Как я и сказала, он произвел крайне приятное впечатление.Генрих уже написал, что получил книгу об университетской реформе и надеется прочитать ее на выходных. Вы так прекрасно написали о грядущей встрече, и я так счастлива, что она все же состоится.
Когда вернусь из Израиля, я сразу позвоню в Базель. Если Генрих приедет только 24-го вечером или 25-го утром, я может быть смогу заглянуть на часок, если Вам будет удобно.
Всего самого лучшего, с сердечным приветом
Ваша
Ханна
1. Джеймс Харрингтон (1611–1677) – английский политический публицист.
2. Элизабет Пипер Хольтхаус (1924–1986).
3. Мэри Маккарти страдала от грыжи межпозвоночных дисков.
4. Анна Вейль.
5. Винфрид Мартини (1905–1991) – немецкий публицист.
290. Ханна Арендт Карлу Ясперсу16 июня 1961
Дорогой Почтеннейший!
Звонил Курт Вольф, но у него никаких новостей. Поэтому прикладываю к письму копию моего письма Шаберту1
. Надеюсь, это поможет!Завтра утром я отправляюсь в дорогу, а в субботу 24-го в 23:20 или 11:20 приедет Генрих и, вероятно, его с целым конвоем встретят в аэропорту, поскольку его друг из Локарно2
на день приедет в Цюрих.Я сообщу, как только приеду в Цюрих, 23-го или 24-го. Есть два варианта: через Афины, на котором я, наверно, должна остановиться, потому что в таком случае смогу присутствовать на утреннем заседании в пятницу. Не говоря об Афинах! Тогда я проведу ночь с 23-го на 24-е в Афинах и окажусь в Цюрихе только после обеда. В таком случае я не смогу добраться до Базеля. Но это не страшно, мы в любом случае скоро увидимся!
Мои адреса: до 23 июня Иерусалим, Отель
И еще об одном: я часто оставляю Ваш адрес, потому что не знаю, как иначе справиться со всей корреспонденцией. Там не будет ничего срочного! Здесь я тоже оставлю Ваш адрес, чтобы все, что будет приходить на мое имя после 22-го, пересылали Вам.
Здесь было очень приятно и работа продвигалась весьма удачно. Пипер так меня избаловал, что я действительно должна внимательно следить за собой, чтобы не привыкать к этому. В остальном новость лишь одна: теперь я обладательница камеры
До скорого, с сердечным приветом
Ваша
Ханна
1. Письмо от Х. А. К. Шаберту от 16 июня 1961 г.
2. Роберт Гильберт.
291. Карл Ясперс Генриху БлюхеруБазель, 31 июля 1961
Дорогой Генрих Блюхер!
Ты не разбираешь мой почерк. Гертруда хочет переписать письмо.