Письма, 1926-1969

Я чувствую себя поразительно хорошо. Боли почти прекратились. Что еще важнее: восстановилось общее физическое состояние, температура снова в норме. Чувствую себя гораздо лучше, чем во время вашего визита. Я снова принялся за работу. Но прогулки по-прежнему даются тяжело. Слишком слаб. Несколько шагов раз в пару дней. Гертруда чувствует себя хорошо. Физическая возрастная слабость дает о себе знать и иногда сильно беспокоит. Но она бодра как никогда, отзывается на все очень живо.

Она передает вам сердечный привет

Ваш Карл

1. Письмо от 22 ноября 1965 г. Ханне Арендт сохранилось в архиве Я. Содержит карандашную заметку: «Не отправлено, утеряно». Поскольку все мысли, изложенные в свое время в утраченном письме, изложены в п. 387, его воспроизведение кажется излишним.

2. Аммоний Саккас (ок. 175–242) – александрийский философ.

3. Вальтер Мушг (1898–1965) – швейцарский историк литературы, с 1936 г. профессор Базельского университета.

4. Muschg W. Studien zur tragischen Literaturgeschichte. Bern, München, 1965.

5. Muschg W. Tragische Literaturgeschichte. Bern, 1948.

6. Фрида Занер, урожд. Гербер (1898–1965).

388. Карл и Гертруда Ясперс Ханне АрендтБазель, 10 января 1966

Дорогая Ханна!

Долго от Тебя ничего не было слышно. Смогла ли Ты расшифровать мое последнее письмо? Ты так занята, что не находишь времени для ответа, только если не возникнет срочная необходимость? В прошлый раз я просил о двух стихотворениях, которые ваш друг-поэт посвятил Генриху, полагаю, мой почерк совершенно невозможно было разобрать. Но как Ты видишь, в этот раз я очень стараюсь. Стало проще, поскольку я чувствую себя очень хорошо.

Я представляю, как Ты ведешь курс о «Критике способности суждения» и Спинозе, а студенты не дают Тебе покоя, Ты даешь им советы и отвечаешь на каждый вопрос. И вдобавок к этому Ты продолжаешь читать внеучебные лекции? Какая прекрасная работа!

Положение в мире ужасающее. Вьетнам, Индия, Индонезия, к тому же Родезия. Все происходящее столь неразумно, а все участники событий очень упрямы. Кажется, все движется к неминуемой катастрофе. Но взрыва не будет, поскольку Америка и Россия не хотят вступать в войну друг с другом. Наше спасение – атомная бомба? Если бы США и Россия объединились, чтобы не допустить все остальные государства к атомному оружию!

Сегодня я отправил рукопись¹ Пиперу. Текст получился слишком длинным. Совсем не подходит для Spiegel. Чувствую себя подавленным. Я никогда не писал о ФРГ с такой грубостью и прямотой. Я не хочу начинать личный скандал. Но мое страстное желание в последний раз высказаться о немецкой политике не дало мне сдержаться. Теперь я хочу заняться чем-то получше: продолжить работу над Твоей книгой о независимости мышления.

Гертруда чувствует себя не так хорошо, как я. Она страдает от серьезной забывчивости, головокружений при ходьбе, своей неуклюжести и частой усталости. Это возраст. Но она бывает, особенно по вечерам, очень воодушевлена и бодра. Ее эмпатия растет и сама причиняет страдание. Ее суждения по поводу важнейших проблем человечества неизменны. Слух ухудшается. Но тем не менее мы счастливы быть вместе. И благодарны за доброту, которую к нам проявляют все вокруг, и за то, как о нас все время заботится Мерле и помнит обо всем, что может нам понадобиться.

Лишь короткий привет, чтобы может быть выманить у Тебя пару строк!

Вам обоим от нас двоих

Сердечный привет

Ваш Карл

P.S.

Еще одно важное дело, о котором я забыл. Твоя книга о революции² пришла от Пипера. Мы оба были очень рады Твоему посвящению. Оно прекрасно! Я перечитываю книгу второй раз подряд. Меня поражает восхитительная глубина Твоих взглядов, ясность повествования и, прежде всего, человеческое достоинство, которое ты привносишь в политику.

Моя длинная статья о парламентских дебатах так и не вышла в Spiegel. Аугштейн ее похвалил, но в ее нынешнем виде публиковать ее нельзя. «Пара незначительных правок, – написал он, – все, что нужно». Приму ли я эти изменения. Он хочет опубликовать текст весной. Я дал ему разрешение. Но текст выйдет у Пипера в марте. Последняя статья о ФРГ³ почти закончена. Более 150 машинописных страниц. Этот текст тоже не получится опубликовать в Spiegel. Если я хочу печатать у них свои тексты, необходимо выработать новый стиль. На это я не способен. Я предложил Аугштейну устроить для Spiegel интервью после выхода книги.

Это будет мое последнее политическое высказывание. Достаточно. Я уже вернулся к Гегелю. Но прежде необходимо закончить книгу Ханны […]

Господину Агри нужно запастись терпением. Его замечания оказались для меня очень поучительны.

[Рукописное добавление от Гертруды Я.]

Я чувствую себя совсем не так плохо! Конечно, мое зрение действительно падает. Но, следуя закону, «принятому при моем рождении», я понемногу справляюсь.