Письма, 1926-1969

спасибо за письма¹. Эти проклятые боли! Если Ты можешь спрашивать о его самочувствии лишь один раз в день, то сколько раз могу спросить я? Я не знаю, как это рассчитать. Я уже знала, потому что Хелена Вольф рассказала в Нью-Йорке Генриху, а он уже поделился со мной по телефону. Второй том «Великих философов» уже во всех книжных, и рецензию из New York Times² вы наверняка успели прочитать. Единственное, чего я не получила – на Пипера нельзя положиться – Твоя новая книга о Германии³, о которой Тебе уже наверняка написали из Chicago Press. Поскольку они издавали и остальные Твои книги о политике, может быть имеет смысл передать им и эту? Вопрос снова в выборе переводчика. Эштон лучший, в этом нет никаких сомнений, но он, должно быть, переводит «Философию», и лучше его не беспокоить.

Занер написал очень радостное письмо, и я очень горжусь, что вопреки Твоему пессимизму – дружелюбной манере отказывать – оказалась права. Я уже обо всем знала, потому что господин Фройнд сразу написал мне, чтобы выразить свою благодарность! (Пожалуйста, передай это Занеру, на которого такое неизгладимое впечатление произвела американская вежливость. В этом случае его впечатление совершенно оправданно.)

Я давно не писала, потому что первые недели в Чикаго оказались слишком напряженными. Поскольку меня не было тут целый год, накопилась куча дел. Кроме того, у меня вдруг собралась огромная аудитория: так называемые кредитные студенты⁴, а не только слушатели. В соответствии с принятыми правилами, все они должны сдать эссе, и я думаю об этом с ужасом. К тому же это так называемые выпускники, которые убеждены, что все решает объем. (Когда я приехала, верьте или нет, я обнаружила на столе рукопись объемом в семьсот страниц, отчасти состоящих из одной строки. Одаренный хвастун, ничего более. Но поскольку он из числа «наших» студентов, мне пришлось все прочитать.) Я читаю лекции об основах морали от Сократа до Ницше и веду семинар о Ницше на основе Твоей книги. Это возможно благодаря тому, что книга наконец вышла по-английски. Слушатели лекции (участники дискуссии) и участники семинара прекрасны, но и мне приходится прикладывать массу усилий. Они с воодушевлением читают все, что я им рекомендую, и следят за мной в оба. Мне очень это нравится. К тому же приемные часы и кандидатские экзамены и прочая чепуха. В двух словах, я – «профессор». Вдобавок на мне лежат и общественные обязанности, так что я и вечера не могу провести спокойно.

Кстати, по поводу «Великих философов»: Ты уже увидел, что идиоты из издательства поместили мое имя на титульный лист и обложку. Я сразу начала протестовать. Хелена в этом не виновата. Причина (полагаю): они издают новый тираж «Истоков тоталитаризма», к которому я как раз пишу новое предисловие. Поэтому они, вероятно, надеялись, что смогут заполучить меня обратно. Или какие-то подобные глупости. Меня это страшно разозлило, только теперь я понимаю, насколько, когда пишу это письмо и краснею от гнева.

О Хайдеггере в другой раз. Ты прочитал книгу⁵ о нем? Я с ней не знакома. Ты сам говоришь, что антисемитизм не сыграл никакой роли. Но его обвиняют только в этом и ни в чем больше. Никто даже не догадывается о том, о чем говоришь Ты. Кроме того, я не могу доказать, но почти уверена, что настоящие кукловоды в этом случае – сторонники Визенгрунда – Адорно из Франкфурта. Что особенно странно, поскольку недавно выяснилось (это обнаружили студенты), что Визенгрунд (наполовину еврей и один из отвратительнейших людей, которых я знаю) пытался поладить с нацистами. Он и Хоркхаймер⁶ на протяжении многих лет обвиняли в антисемитизме любого в Германии, кто выступал против них, или угрожали, что сделают это. Это действительно чудовищная шайка, и все же Визенгрунд не лишен таланта. Я рассказывала о нем однажды.

Тут объявилась Группа-47. После долгих размышлений я решила отказаться от всех приглашений (меня просили и немцы, и американцы). Они, вероятно, поднимут тут вой по поводу Вьетнама. Я могу оказаться в неловком положении, поскольку сама решительно против линии нашего правительства. Но немецкая манера рассуждать о подобных вопросах – у меня есть одно предчувствие: Хелена Вольф сказала, что один из участников группы, Клаус Вагенбах⁷, сообщил ей, что у нас тут 20 % безработных! В ответ на это она отправила ему журнальную заметку с достоверными цифрами (думаю, около 3,5 %, то есть в сущности немногим больше, чем количество тех, кого уже невозможно включить в рабочий процесс). На что почтенный заявил, что знает лучше, а эти цифры недостоверны.