Письма к Олафу Броку. 1916–1923

За телеграмму о Нансене[251] также большое спасибо. Надеюсь, что он поставит те условия, о которых мы упоминали Стангу[252]. Т. е. – амнистию инакомыслящих, право беспрепятственного движения в оба направления через границу для всех и полную свободу печати. Возможно, что перемирие на ближайших фронтах позволит большевикам перебросить все свое войско против Колчака[253] и против Архангельска… И тогда… Да не будет.

Тщетно ожидаю извещения о том, сколько дерев уместится у Вас и какие Вы желаете сорта? Прошу срочного ответа, дабы не упустить сезона посадки.

Хлопочу наладить помощь Шахматову[254]. Надеюсь, что удастся не только посылать ему деньги, но и подкармливать их. Сообщу, как только бог поможет что-либо устроить.

Можете ли Вы позвонить Генералу, чтобы он зашел за прилагаемым письмом? Простите за беспокойство, но я не знаю точного адреса Хольм[сена][255], а письмо должно попасть в его руки.

Уже две недели как я покинул Вас, а радужное настроение все еще держится…

Целую ручки дорогой Нины Ивановны, Вас и детей обнимаю.

Всем сердцем Ваш Гулькевич

45 13 IV 1919 Стокгольм

Дорогой Друг,

Податель сего Присяжный Поверенный и сотрудник юридических научных журналов Яков Григорьевич Фрумкин[256] был направлен ко мне редактором «Речи», добрым моим знакомым Иосифом Владимировичем Гессеном[257]. Очень прошу Вас и дорогую Нину Ивановну принять Якова Григорьевича под Ваше дружеское покровительство.

Обнимаю Вас

Ваш Гулькевич

46 16 IV 1919 Стокгольм

Дорогой Профессор,

Будьте ангелом. Вызовите Генерала Хольмсена[258] к телефону и передайте ему, пожалуйста, прилагаемый чек на фильмовое предприятие. Пишу ему отдельно. Очень извиняюсь за хлопоты, причиняемые Вам, и нежно обнимаю всех.

Ваш Гулькевич

47 30 IV 1919 Стокгольм

Дорогой Друг,

Спасибо за копию с ответа Стангу[259]. Поздравляю с влиянием, которое оно на него, видимо, возымело. Мне говорили, что в Aftenposten была недавно статья Вашего большевика, которая обличала в нем некоторый переворот в мировоззрении. Правда ли это?

Опечалило меня известие о Вашей простуде. Надеюсь, живительный воздух в Nykirke излечил Вас.

Еду Шахматову устроил. Но из-за соображений «нейтралитета» я обязался словом, что никто об этом не должен знать. Следовательно, храните радостное для Вас известие в глубокой тайне. Подкармливать его будут одновременно с членами и служащими, оставшимися в Шведской Миссии в Петрограде.

Относительно планов Нансена[260] я впадаю в полное уныние. В [неразб. название издания – ред.] 19 сего месяца читал его письмо «Big Four»[261]. Достойно и для нас приемлемо. Но глупый, обличающий полное политическое невежество ответ! К счастью, и тут события пойдут своим путем. Пока будут приготавливаться, спорить, толковать, думаю, большевики сами покинут столицу. Это еще не будет полной победы – без Москвы на таковую нельзя рассчитывать. Но я надеюсь, что проведенный удар будет так велик, что Москва потянется за Петроградом. А падение Петрограда ожидаю в ближайшие 4–6 недель… Тут является новая просьба. Не думаете ли Вы, что при помощи щедрого… [неразб. имя – ред.] можно было бы снарядить санитарный отряд, который от имени Христиании пошел бы помогать исстрадавшимся жителям столицы. Самый примитивный род помощи: дезинфекция и первоначальный уход за больными, снабжение их лекарствами и т. п. Кажется [неразб. имя – ред.] нечто подобное творил в Сербии. Ошибаюсь ли я? Подумайте обо всем этом, сообщите Ваше мнение и… решение. Хочу двинуть Олейниковых[262] на нечто подобное отсюда.

Ваша мысль привлечь кооперацию для распределения продовольствия прекрасна. Быть может ей-то и надлежит сыграть крупную роль. Да будет…

Останавливаю письмо-писание, ибо иначе эти строки не уйдет сегодня. Спешно и нежно обнимаю Вас и деток и целую ручки дорогой Нины Ивановны.

Всем сердцем Ваш, Гулькевич

48 12 V 1919 Стокгольм

Дорогой Друг,

И мне пришлось также платить дань «постели». Пролежал 5 дней только, но медленно, медленно возвращаюсь к обычной работе.

Спасибо за доброе письмецо от 8-го сего месяца. Боюсь, что деревца опоздали. Их выслали отсюда в указанное Вами время, но и тут не обошлось без приключений. Два – какого-то нового сорта деревца должны были быть упакованы отдельно, но не были высланы вовсе. Оставьте им места, которые они займут будущей весною. Ради бога дайте знать, сколько Вы уплатили за доставку растений вплоть до Nykirke. Ваше финансовое соучастие в этом деле, как бы незначительно оно ни было, недопустимо.

Спасибо большое за статью Станга[263]. По тому, что я о ней слышал, я ожидал иного. Хотя на письме его доводы еще менее убедительны, нежели переданные в живой речи – все же С.[танг] нашему лечению поддался мало.