Письма к Олафу Броку. 1916–1923

С предприятием Нансена[280] что-то идет «криво». Если бы он удержался в тех рамках, которые мы совместно устанавливали в Париже, было бы предпринято нечто положительное и ценное. В той форме, которую помощь грозила принять, она утешала, по крайней мере, человеколюбивых идеалистов, не считавшихся с политическими условиями. Но когда были обнародованы условия оплаты оказанной помощи, то и самые лучшие из идеалистов отвернулись от подобной «чепухи». Как я сам слышал, славы Нансена эта попытка не увеличит, но число его недоброжелателей, несомненно, увеличила.

Спешно обнимаю Вас и деток. Целую ручки дорогой Нины Ивановны.

Ваш всей душой.

Гулькевич

В Миссии у меня находится attaché Васильев, очень способный, но не герой моего романа. Он в ссоре с Миссией в Христиании. Не можете ли Вы помочь доставить Норвежск.[ому] told-mundighet[281] прилагаемое его прошение. Простите за хлопоты!

50 23 V 1919 Стокгольм

Дорогой Друг,

С благодарностью прилагаю при сем разъяснения на норвежском языке по вопросу о [неразб. – ред.]: рублях.

Теперь мы в страшном волнении. Боюсь, что Петроград падет прежде, чем успеем к тому подготовиться[282]. Особенно заботит вопрос о продовольствии. Веду переговоры со Шведским правительством о ссуде нам хлеба хотя бы на первые дни. Не можете ли и Вы помочь со своей стороны? Не касаясь Нансена, не можете ли и Вы подумать о том, как помочь петроградскому населению, как только оно освободится от мучителей?

Спешно, спешно обнимаю Вас всех.

Сердцем Ваш Гулькевич

51 2 VI 1919 Стокгольм

Дорогой Друг,

Не знаю, как и благодарить за любимую мою травку. Свойства ее самые волшебные. Храню вьюнки нынешней весны в ящике письменного стола, за которым работаю. Пишу ли, читаю ли – постоянно открываю ящик, упиваюсь ароматом, и жизнь кажется краше… Спасибо большое!

Засуха печалит меня несказанно. По сельскохозяйственному своему опыту знаю, как тяжело переживать минуты, часы, дни и недели без дождя…

У нас вчера лило немного. Дай бог, чтобы и у вас земля получила немного влаги… Здесь люди радуются предстоящему роскошному будто бы сбору травы, подобного коему не было уже лет пять. А как у Вас?

Виделся здесь с Кнудсеном[283], который очень ласково писал мне, и к которому я зашел после его письма. Он также обещал помочь продовольствием. Надеюсь, Вам не составит труда передать ему прилагаемое мое письмо, из содержания коего Вы увидите, куда клонятся мои пожелания?

Простите, что злоупотребляю Вашей ласкою. Перспектива Rechtstaat[284] весьма соблазнительна для меня. Но… действительность сурова. Помочь молодому ученому, поддержать его на благо будущей России необходимо, хотя бы за счет займа. Расходовать же занятые деньги на пенсии не чувствую за собой нравственного права. Это, бог даст, будет налажено, когда Россия станет на ноги.

Если у Миссии будут деньги, то получить их нужно в Enskilda Bank[285]. За открытие кредита там нужных в самое ближайшее время Юденичу денег взялся Эммануил Нобель[286], Терещенко[287], Жуков (мыловар)[288] и т. п. Но дело идет о 10-ти миллионах финских марок, и на пенсии отсюда ничего взять нельзя. Завидую Терещенко, что он будет в обожаемой Христиании, но, быть может, и мне придется к Вам прибыть скоро…

А покамест нежно целую ручки дорогой Нины Ивановны, Вас и деток крепко обнимаю.

Весь Ваш Гулькевич

52 12 VI 1919 Стокгольм

Дорогой Друг,

Терещенко мне сообщил, что Кнудсен[289] отнесся чрезвычайно сочувственно к переданной ему Вами моей просьбе. Очень благодарю Вас и его. Ожидаю подробного изложения условий для принятий соответственных шагов.

Новая просьба – вопрос: сюда приехала вторая жена убитого великого князя Павла Александровича[290], княжна Палей[291]. Привезла она сюда разные драгоценности (бриллианты от Cartier[292], главным образом), которые вынуждена продать, дабы добыть необходимые ей для уплаты долгов и на жизнь 125 000 крон. Сезон несколько неподходящий для продажи jewelry[293], ибо все разъехались отсюда на дачи. Так же ли мало надежды сбыть эти вещи у Вас? Или у Вас их больше? Простите за постоянное беспокойство.

Затяжка в освобождении Петрограда чрезвычайно удручает нас: боимся, что с отсрочкою взятия столицы все осложняется и затрудняется ее благоустройство для зимы. для Вашего сведения: продовольствие, которым американцы обеспечивают месячное существование петроградцев, уже вблизи столицы. С этой стороны задержек, слава богу, нет.

Все шлют нежный привет всем.

Обнимаю Вас

Ваш Гулькевич

53 29 VI 1919 Стокгольм

Дорогой Друг,

Пользуюсь отъездом Проф. Чупрова, чтобы передать Вам мои самые нежные и сердечные приветы. Завидую ему, что ему дано ехать в Христианию. Что я дал бы, чтобы быть на его месте!