Письма к отцу

В дни, когда она не ощущала тревоги, вера в бога казалась ей ужасной глупостью, она со стыдом вспоминала крестные знамения перед сном. Она думала об отце, который никогда ничем подобным не занимался, а потом пыталась представить, что он чувствовал в последние мгновения перед смертью, понимал ли, что он умирает, или это случилось неожиданно, вспомнил ли хоть одну молитву? Бабушка умерла в собственной постели, в блаженстве и старости, он – в агонии и аду от чужой ненависти, от чужого желания убивать. Это совпадение или как-то связано?

Она боялась не верить, потому что вера оказалась выгодной в том мире, где ей довелось жить. Вера связана с политикой и деньгами, за веру больше не нужно страдать, многим удобно быть верующими людьми. Она боялась, что вера – это договор с кем-то значимым, но не хотела лицемерного договора, поэтому и бросала вызов каждому верующему, страдая от этого вызова. Ей было больно оттого, что она нигде, что у нее нет дома – ни в коммунистическом, научном, атеизме, ни в жизни во Христе.

В их частном южном доме – на границе с Украиной – отключали электричество. В холодном октябре они зажигали свечи – мама готовила со свечами, она делала уроки и грела ладони, потом они ужинали – при свечах. Без телевизора и радиоприемника – сами с собой, со светом у их ладоней.

В келье у отца тоже не было света, но не потому, что его отключали внешние силы, он сам щелкал выключателем и зажигал свечи – со свечами уютнее. Он наливал ей чай, наклонялся – доброжелательно, нежно, по-детски: «Ну рассказывай, как поживаешь».

Глава пятая Младшая дочь

Еще один названный отец не был с ней близок. Он не был близок ни с кем, но многим казался родственной душой. Так часто бывает в университете с любимыми преподавателями: сначала ты удивляешься встрече с ними, потом вдохновляешься и ждешь каждой лекции, затем боишься, что эти лекции закончатся, после окончания лекций стараешься встретиться с преподавателем на конференции, поговорить в коридоре или перечитываешь конспекты, затем – взрослеешь и иронизируешь над бывшим кумиром: его взгляды кажутся нелепыми в новом мире, ты изменился, а он остался прежним – там, в твоих воспоминаниях.

После получения диплома на конференциях и писательских семинарах она встречалась с разными людьми, окончившими ее институт. Они вспоминали людей из прошлого, сверялись в именах, фамилиях, прозвищах и шутках, часто говорили о ее любимом преподавателе, так она и узнала, что многие девушки были в него влюблены и называли его батей, а неожиданно возникшую страсть к нему связывали с daddy issues. Девушки, смеясь, рассказывали о том, как пытались привлечь его внимание: зазубривали все билеты, чтобы отвечать без подготовки; просиживали часы в библиотеках, чтобы сдать ему идеальную курсовую; загорали в парке всю весну, чтобы на летней защите дипломов, где он был оппонентом, предстать перед ним в лучшем виде; поджидали во дворе института, около его машины, с пачкой его любимых сигарет – вдруг, захочет составить компанию, перед тем как уехать; интересовались старообрядцами, потому что он однажды сказал, что его привлекают люди, интересующиеся старообрядцами; садились за первую парту и цыкали на тех, кто шептался на его лекциях; говорили деканше, что смогут отвезти документы к нему домой самостоятельно, если получат его адрес; просили его читать их прозу или стихи и писать им на почту, после того как прочтет. Она улыбалась, думая о том, что они делали многое, а обращал он внимание только на нее. Переставала улыбаться, осознав, что в этом убеждена каждая – он смотрит только на нее.

После выступлений на научных конференциях и разговоров в кулуарах ей часто писали на почту возрастные литературоведы – кто-то предлагал делать общий проект, кто-то прикреплял ссылки и документы, которые могут пригодиться для ее исследования. Некоторые литературоведы обращались к ней по имени-отчеству, другие – ее всегда это смущало – называли ласкательной формой имени. Тем, кто обращался ласкательно, она старалась не отвечать – они требовали ответа («Жду от тебя весточки») и интересовались ею как очередной молодой аспиранткой, а не человеком, который после их смерти продолжит дело их жизни. Тот преподаватель – названный отец – тоже частенько бывал на таких конференциях и встречал ее с теплым равнодушием, она не могла объяснить себе эту смесь заинтересованности и отстраненности, казалось, что они знают друг друга очень хорошо, сходятся во всем, что связано с литературой, но нет какой-то связи, одной ниточки, которая бывала с другими мужчинами, с другими названными отцами.