Читаем Письма. Том I (1896–1932) полностью

Из писем Шклявера мы узнали одно сообщение, которое нас глубоко тронуло. Шклявер сообщил, как трогательно Вы выразились, желая сохранить у себя кольцо. Поистине, Ваша рука верная, а сердце дружеское. И если кольцо это напомнит Вам еще раз о наших лучших к Вам чувствах, то это будет еще одна радость для нас.

К сожалению, продолжаем слышать из разных источников о злобности и лживости Германовой. Неужели она, считая себя христианкой, полагает, что злобность может быть атрибутом последователя Христа? Испокон веков известно, что злобность и лживость приводят лишь к отцу лжи и к его приспешникам. Поистине, мы приняли ее более чем сердечно. Избрали ее всюду, где только могли, и на будущее предполагали всевозможное сотрудничество. Конечно, знали мы ее совсем мало, и должен сказать, что, может быть, пренебрегли теми отдельными знаками, которые могли несколько предупредить нас. Еще раз вспоминаю предупреждения Гребенщикова. Неужели все дело встало о тридцати сребрениках? Но ведь и сребреники могли прийти, если бы вместо всей отталкивающей противоречивости и злобности было бы проявлено хоть какое-нибудь сотрудничество. Даже доктор Лукин отметил ее ненормальное состояние, одержание сейчас является одним из самых распространенных бичей человечества. Правда, молитва является лучшим средством против демонов, но при злобности сердца какая же может быть молитва? Разница жертвоприношения Каина и Авеля достаточно подчеркнута Писаниями. Если сердце вместо капли Благодати аккумулирует предательскую отравленную стрелу, то ведь такое действие решительно против всех Учений Блага. Высокие Заветы Христовы, так прекрасно запечатленные в притче о Милосердном Самарянине, достаточно учат нас терпимости, благодарности и достойным действиям. На днях нам пришлось читать об одном якобы чрезвычайно просвещенном мусульманине, принадлежавшем к лучшим отраслям Ислама и считавшемся широкомыслящим. Он сказал: «В дни Страшного Суда, когда все грехи будут прощены, то грехи мусульман простятся по количеству пыли, оставленной ими от христианских храмов». Вот какова мера нетерпимости! Эти же слова, к сожалению, — не приложимы ли сейчас ко многим христианам соответственно? Когда же к нетерпимости присоединяется еще адская злобность, противоречивость себе самой и лживость, то куда же дальше идти. И очень мудр совет Ваш, сказанный Вами Шкляверу, что ввиду недопустимых действий Калитинских лучше совершенно оставить их в покое. Таково же и наше мнение. Остается лишь удивляться деятельности одержателя, вселившегося в Германову.

Из письма Шклявера слышим о простуде Вашей. В предвесеннее время это так возможно. В особенности последние годы всюду удивляют перемены климата. Вот и у нас все делается каким-то неурочным. Зимы не было, снег остался лишь на вершинах, тепло не вовремя. Ветры как раз при начале цветения плодовых деревьев. Все местные люди замечают необычность. Одно удивительно: постоянно бывшие здесь землетрясения за последние годы, слава Богу, оставили эту местность, видимо, пояс их передвинулся значительно к югу.

Наверно, Вы порадуетесь узнать, что в индусской прессе появляются отличные отзывы о «Державе Света». Не в пример нашим многим соотечественникам, они очень тонко разбираются в духовных вопросах и судят о них с благожелательством. Один из наших митрополитов недавно прислал мне отличное письмо с мыслями о дружелюбии. Если бы эти мысли применялись действенно в эмигрантских кругах! Радуюсь тому, что хорошие письма получаются от всех наших трех митрополитов: Платона, Евлогия и Антония. Радуюсь тому, что о Христе не может же быть деления в православной христианской церкви! Если бы мы все совершенно сознательно старались воздержаться от деления и разложения, то какая бы прекрасная, благая сила создалась!

Еще раз Е[лене] Ив[ановне] казалось Ваше присутствие здесь вместе с Василием Александровичем и Лизою. Кто знает? Прежде всего ценно присутствие в сердце. И вот самые сердечные мысли и шлем Вам и надеемся, что Вы хорошо встретите Светлое Христово Воскресение.

316

Н. К. Рерих — Г. Форману*

22 марта 1932 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Индия

Дорогой г-н Форман,

Сердечно благодарю Вас за Вашу книгу и журнал с Вашей статьей. Прочитав их, я еще раз понял, почему Учение так близко Вам. Ваш ищущий дух был готов принять подлинные основы бытия. И, конечно, «Агни Йога» с ее великой Реальностью пришла к Вам вовремя.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915
Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

Переписка Андрея Белого (1880–1934) с философом, музыковедом и культурологом Эмилием Карловичем Метнером (1872–1936) принадлежит к числу наиболее значимых эпистолярных памятников, характеризующих историю русского символизма в период его расцвета. В письмах обоих корреспондентов со всей полнотой и яркостью раскрывается своеобразие их творческих индивидуальностей, прослеживаются магистральные философско-эстетические идеи, определяющие сущность этого культурного явления. В переписке затрагиваются многие значимые факты, дающие представление о повседневной жизни русских литераторов начала XX века. Важнейшая тема переписки – история создания и функционирования крупнейшего московского символистского издательства «Мусагет», позволяющая в подробностях восстановить хронику его внутренней жизни. Лишь отдельные письма корреспондентов ранее публиковались. В полном объеме переписка, сопровождаемая подробным комментарием, предлагается читателю впервые.

Александр Васильевич Лавров , Джон Э. Малмстад

Эпистолярная проза
Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.
Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.

П. А. Флоренского часто называют «русский Леонардо да Винчи». Трудно перечислить все отрасли деятельности, в развитие которых он внес свой вклад. Это математика, физика, философия, богословие, биология, геология, иконография, электроника, эстетика, археология, этнография, филология, агиография, музейное дело, не считая поэзии и прозы. Более того, Флоренский сделал многое, чтобы на основе постижения этих наук выработать всеобщее мировоззрение. В этой области он сделал такие открытия и получил такие результаты, важность которых была оценена только недавно (например, в кибернетике, семиотике, физике античастиц). Он сам писал, что его труды будут востребованы не ранее, чем через 50 лет.Письма-послания — один из древнейших жанров литературы. Из писем, найденных при раскопках древних государств, мы узнаем об ушедших цивилизациях и ее людях, послания апостолов составляют часть Священного писания. Письма к семье из лагерей 1933–1937 гг. можно рассматривать как последний этап творчества священника Павла Флоренского. В них он передает накопленное знание своим детям, а через них — всем людям, и главное направление их мысли — род, семья как носитель вечности, как главная единица человеческого общества. В этих посланиях средоточием всех переживаний становится семья, а точнее, триединство личности, семьи и рода. Личности оформленной, неповторимой, но в то же время тысячами нитей связанной со своим родом, а через него — с Вечностью, ибо «прошлое не прошло». В семье род обретает равновесие оформленных личностей, неслиянных и нераздельных, в семье происходит передача опыта рода от родителей к детям, дабы те «не выпали из пазов времени». Письма 1933–1937 гг. образуют цельное произведение, которое можно назвать генодицея — оправдание рода, семьи. Противостоять хаосу можно лишь утверждением личности, вбирающей в себя опыт своего рода, внимающей ему, и в этом важнейшее звено — получение опыта от родителей детьми.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Павел Александрович Флоренский

Эпистолярная проза