Письма. Том I (1896–1932)

Сейчас мы имеем перед собою очень характерный эпизод с Кёльцем. Без всякого ясновидения я могу утверждать, что, наверное, адвокатам вся Кёльциада представлялась чем-то очень маленьким и несравнимым со всеми прочими текущими событиями. Но какими же средствами объяснить им, что Кёльциада не есть какой-то маленький случай с похищением ружей и бинокля, но есть очень, очень большая махинация, чтобы дискредитировать, нанести огромный вред с надеждой разрушить наше Учреждение. Мы имеем определенные данные к тому, что Кёльц задумывает нечто конкурирующее с нашим Институтом, имея как главное задание дискредитировать и разрушать все наши Учреждения. Трудно сказать, от которой именно темной ложи имеет он директивы свои, но, судя по его неутомимой мерзкой деятельности, он ободрен и поддержан какими-то центральными нашими врагами. Он уже говорит, что Институт лопнул и суд идет. Такая окончательная формула показывает, с чем именно он послан сюда. Его наниматели платят ему, вероятно, довольно скудно, но ведь предательство и клевета всегда остаются в пределах тридцати сребреников. Дело в том, что Кёльц ведет вредную агитацию, которая, как Вы поймете, производит самое нежелательное впечатление. Он же говорит, что мы в Институте тратим деньги широко и зря, но ведь и Ояна помнит, как он, к нашему негодованию, возил Р[упчана] в первом классе, затрачивался на пропавшие теперь патроны, зря переплачивал лахульцам, дарил яка матери Р[упчана] за наш счет без нашего ведома и всякое подобное. Словом, не забудем, что мы имеем перед собою опасного наймита темных сил. Из журналов заседаний Вы видите подробности.

Пример Кёльца должен показать нашим адвокатам, что для вреда употребляются не удавы, но ехидны, и наши защитники должны очень зорко отличать, где малое и где опасный зародыш большого. Они должны понять размеры культурной деятельности. Ведь лишь деятельность благая в полном ее размере может поднять и облегчить специальную задачу защитников и о сохранении Дома. Пусть они еще раз уяснят, что не деятельность для Дома, но Дом как часть деятельности. Такие размеры задания пробудят в них и энтузиазм, без которого никакая победа не возможна. Но для энтузиазма нужно широко оглядеться, и тогда даже такой зародыш зла, как Кёльц, встанет во всем своем мерзком значении. Задача зоркости и соизмеримости, а также привлечение новых сил пособит в благодатных решениях. Может быть, такие лица, как Леман или Кнокс, могут принять к сердцу вопросы справедливости. Если в офисе «тарелки»[1362] кипит творческая злодеятельность, то ведь и наши адвокаты должны отвечать ей по достоинству, а не только ограничиваться некоторым отпором, да еще запоздавшим, может быть. Пример Кёльца напоминает всем нам, насколько деятельны темные силы, и о том, что, казалось бы, малая ехидна может иногда превращаться и в удава.

Но все затруднения нагнетают и благую творческую энергию. Думаем о Вас, о делах ежечасно. Формулы, посылаемые в пространство агентами темных сил, очень кратки и не нуждаются в пояснениях. Сатанисты хотят не частично, но по общему фронту внести разрушение. В прошлой почте Вы читали мое письмо Лосскому и, вероятно, вместе со мною негодовали, что и в Праге так же, как и в Париже, обращаются такие завершенные формулы, что все вообще закрыто. Мы боремся доказать противное; знаем, что и Вы боретесь о том же, ибо сокращенная деятельность вовсе не значит окончание всего. По условиям мировых потрясений можно жить хотя бы скелетными бюджетами, но духовное внутренно-творческое значение культурной работы не в одном только бюджете. Видим ясно и слышим Указания, что борьба ведется с крупнейшими темными силами. Мы видим, и Вы замечаете, что самые неожиданные злокозненные элементы выискиваются и направляются к той же разрушительной кампании. Но именно эти общекультурные размеры борьбы, когда даже посторонние лица видят, что создалась Коз Селебр, напрягают новую энергию всех друзей светлого дела. Как Вы видели, враги особенно боятся публичности, боятся гласности, но в этих направлениях так важно участие и многих приходивших на литературные завтраки и фрэндшип бонд[1363] обеды. Ведь каждый здравомыслящий человек понимает, что во всяком, даже сложном деле, возможно полезное и приемлемое решение.