Письма. Том II. 1855–1865

И я этого, при помощи Божией, достиг. Я видел их в двух местах, в довольно большом количестве, и говорил с ними, даже помолился. И благодарение Господу, есть надежда, что они скоро могут быть нашими братиями и по вере. Они, как Тунгусы, народ добрый, кроткий, тихий и честный и, можно сказать, без всякой веры. Неведение их о загробной жизни даже поразительно. Все те, которых я видел, охотно слушают мои слова и единогласно изъявили желание принять и слушать того, кого я изберу к ним для проповеди. А те, которых я видел после, согласились и на то, чтобы у них в селении была выстроена церковь, и жил священник. Словом сказать, если бы захотели, то можно бы было даже ныне же окрестить из них не одну сотню. Теперь дело обращения их только за нами. Не столько затрудняют меня средства к построению церкви, сколько то, что я не имею человека или людей, способных на это дело. Молодые, по неопытности и по неутвердившемуся характеру, могут повредить делу в самом начале, а надзор за ними далек. Да и что за миссионеры, за которыми надо глядеть на всяком шагу, а пожилых и опытных у меня нет. Правда, прислали, прошедшего лета, из Новоархангельской епархии, старца даже 64-летнего, но он ищет только денег, это явно — и притом очень неуживчив. Останавливаюсь на одном. Не согласится ли игумен Николай, известный Кенайский миссионер, долженствующий возвратиться из Америки на будущий год, принять на себя дело обращения Гольдов? А если нет, то я и не знаю, что делать. Без сомнения, не нелюбопытно будет Вашему Высокопреосвященству знать, что прошедшее лето приезжал в Николаевск на Амуре какой-то миссионер, некто Франкель, и просил у нашего губернатора дозволения проповедовать туземцам, живущим там. Но ему, конечно, отказали, и это не первый из них. В1861 году тоже приезжал туда какой-то миссионер, под предлогом собрать сведения о их собратиях, убитых в 1857–58 году вблизи Николаевска (что было действительно), и который тоже просил дозволения проповедовать, считая Амур принадлежащим к какой-то их епархии.

После сего, позвольте мне представить Вашему Высокопреосвященству мое недоразумение. Правило устава Духовной консистории, требующее избирать духовенству одного общего духовника и исповедоваться каждый пост, может быть удобоисполнимо в одном только городе Якутске, где могут быть до 10-ти и более священников. Во всех прочих же местах совершенно неудобоисполнимо, и вообще способ избирательный здесь совсем неприложим. И потому многие священники не только не каждый пост, но и не каждый год могут исповедоваться, не имея возможности переезжать из прихода в приход, разделенные сотнями верст. После одного обстоятельства я дозволил (но не официально) затрудняющимся в исповеди обязательной, исповедоваться письменно, т. е. писать на бумагу и посылать ее своему духовнику. Такового способа исповеди лично пред духовником я бы со своей стороны не одобрил, как истинно — православный. Но у нас, при наших обстоятельствах, он может быть даже узаконен. Но так ли взглянет на это мой преемник, да и верно ли в самом деле мое мнение? Высокопреосвященнейший Владыко! Ваше слово решит это, не совсем неоспоримое, мнение. Позвольте и еще сказать одно. Фигуры, похожие на наши кресты, употребляемые на священнических одеждах, встречаются во многих местах и на многих. Такие особенно на коврах, и которые часто решительно ничем не различаются между крестом, так что поневоле рождается вопрос: ежели на коврах изображаются кресты, то зачем же допускается такое дело? Ежели же они не кресты, то зачем же употребляют их на священнических одеждах, как кресты? И это дело исправить совершенно стоит Вашему Высокопреосвященству также одного только слова. Все кресты, для одежд нужные, делают точно в Москве. Вашему Высокопреосвященству стоит только сказать им, чтобы они не изменяли фигуры нынешних крестов, делали бы в средине их маленькие крестики, и даже предпочтительно осьмиконечные, самой прочной ткани шелковые и даже нитяные. Тогда всякому служащему фигура креста на коврах может показать разность между тем и другим. Для фабрикантов, конечно, это ничего не будет стоить.

Поручая себя молитвам Вашего Высокопреосвященства, имею честь быть с сыновнею преданностью и любовью, Вашего Высокопреосвященства, Милостивейшего Архипастыря и Отца, нижайший послушник

Иннокентий, А. Камчатский.

Сентября 6 дня. 1863 г.

Благовещенск.

Письмо 339

Возлюбленный мой о Господе, Отец Протоиерей Димитрий!

Отвечаю Вам на два письма Ваши, от 20-го июля и 3-го августа, полученные мною 15-го сентября. Конечно, правда Ваша, что Владыка Ваш слишком держится буквы, как, напр., при суждении об ученике Иване Попове. Но тут виновато и так называемое снисхождение, или лучше сказать, поблажка, принятая повсюду и всеми: не пятнать человека. Если бы Вы отметили его худым по поведению — тогда бы они согласился на исключение его. Но пусть уже лучше он держится буквы. Это, хотя и скучно, но безвредно.