Письменный стол на краю пропасти. Стихи и басни

Поэмы, навеянные экземами.
Совесть моя и радость – в ГУЛАГе.
Над этими очень страшными стенами
распяты МОЕЙ родины флаги.

Простите меня, нас простите, милые,
что вам перепало за всех громадное.
Простите. Вы там, а мы с кислыми минами
то суши, то тирамису проглатываем.

Теперь Гуантáнамо. Можем сетовать
и только. Да, там же
не наши граждане.
Врагов народа находят заново.
Врагов человечества —
кто ближе к скважине.

Бессильно мусолить
сквозь слезы данные,
статистику чертову, хоть беги.
Когда головами уже и странами
назначат править МОЗГИ?

Толерантность

Казалось, откуда бы взяться фашистам?
Ведь их перебили. Но нет, маршируют.
С трибуны на нашего Бога речисто
сама Толерантность ссылается всуе.

Они маршируют. Уже на подходе.
Поет Толерантность о мире, о детях,
о равных правах, о тотальной свободе,
которой не будет у нас на том свете.

Все ближе и ближе. Прицелы точнее.
Она улыбается белой улыбкой.
Считает, что люди любуются ею.
Обратный отсчет. Все спокойно. И зыбко.

Свобода слова?

Свобода слова…
Разве это
свобода обижать другого,
других, другое
без ответа?

Да нет.
Да? Нет!

Агрессорам о скромности

Мы все в сети.
Жужжим, влипаем
в какое-то жж.

«Опасно жить!» —
предупреждают
ребята в неглиже.

«Опасно жить и не ховаться,
догонят же всегда!»

Тут все элементарно,
Ватсон.
Не надо нападать.

Геополитические стансы

1

Есть ли смысл
в кабалу продаваться?
Если есть,
то скорее, смелее!

Может, выгоднее,
если сразу,
и привыкнем
быстрей к кабале.

Если нет,
если НЕ продадимся,
то и мямлить
не стоит, пожалуй.

Все их деньги
вернем проходимцам
и успеем еще
вынуть жала.

2

Уже не хочется в Париж и умереть.
В Париже много умирает и без нас.
Произошел какой-то некрасивый крен,
неевропейские настали времена.

Неевропейские по праву большинства.
Хотите – верьте, а хотите – вот билет.
Разнообразна все еще одна Москва,
непредсказуемо мы плавимся в котле.

Имидж Волка Басня