Письмо моим детям и детям грядущего мира

Вас не коснётся это жуткое главенство армии или чудовищная всеобщая воинская служба, что обучает людей убийству, насилию, ненависти, презрению и ксенофобии. И хотя полиция по-прежнему выполняет карательную функцию, порученную ей Государством, намного меньше вероятность того, что очередной легавый будет в четыре часа утра выламывать вам дверь прикладом.

Христианство долго царствовало, пытало, истребляло всех с криками «любите друг друга», теперь же оно превратилось лишь в некий устаревший фольклорный обряд. Демократия супермаркетов выставила Библию на одну полку с фаллоимитаторами. Ислам, популярность которого наводит на мысль о религиозном рецидиве, ждёт та же участь. В сопротивлении исламизму, служащему прикрытием для аферистских криминальных сообществ, мусульманскую демократизацию поглотит, точно гигантский лист промокательной бумаги, общественная борьба, которую повсюду порождает тоталитаризм финансовых держав.

Вам не придётся больше видеть яростную ненависть в отношении женщины, ребёнка или природы, поводом которой служит мужское хищническое тщеславие. В пятидесятых годах женщина, избитая и униженная главой семьи, или ребёнок, с которым плохо обращались и к которому подчас применяли насилие, вызывали в качестве реакции скорее скабрёзные шутки, нежели возмущение.

Прошло несколько веков, прежде чем была отменена смертная казнь, посредством которой лицемерное общество изгоняло своё неизбывное чувство вины. Сейчас остаётся лишь обновить юридические основы, чтобы покончить с тюремной системой и стереть с лица земли позорные пятна темниц.

Возведение труда в культ становится отныне частью циничного шутовства банкиров и их государственных холуев. Обвиняя в паразитизме безработных и пенсионеров, капитализм-паразит сам закрывает предприятия, превращая их в биржевые ставки. Он устраняет полезный труд в приоритетных отраслях (в металлургии, текстильной промышленности, образовании, здравоохранении, транспорте, сфере почтовых услуг), выдвигая на первый план иной труд, выполняемый единственно ради зарплаты, заработанной и тотчас же потраченной на товары потребления.

Вас не затронут идеологические распри, поглотившие предыдущие поколения, эти столкновения абстрактных слов – вроде древних библейских толкований и переложений туманных догм – в которых марксизм, ленинизм, фашизм, фрейдизм и всевозможные виды ярого уклонизма выбивали почву из-под ног лидеров движений и заливали траншеи кровью активистов.

Я всегда с осторожностью относился к активизму. Я не отрицаю эффективности «мобилизации» общественного сознания. Я признаю, что количество предрассудков и несправедливостей убавилось перед лицом массового негодования и доблестного сопротивления гнёту. Но активизм изначально пахнет гнильцой: как можно построить настоящее единство личного и общественного счастья на жертвенности и самоотречении?

То, что отдаёшь, нельзя сберечь. Целесообразность и решимость человеческого поведения обладают иными свойствами. Дыхание жизни неожиданно толкает индивида на отказ от невыносимых вещей (таковыми стали притеснения со стороны Государства для Дэвида Торо, апартеид для Розы Паркс). Активисты принимают эстафету, они становятся рупором общественного мнения. Но если бунтарь создаёт зону турбулентности и резонирующих звуков, которые нарушают оцепенение, пробуждают сознание и сокрушают стену смирения, то активист отдаёт радость творчества в жертву пропаганде. Самый смысл освобождения теряется, выливаясь в обязательство, в моральный долг.

Отделить от прошлого линию жизни, которую оно заслоняет

Бесчеловечность нашего прошлого сплошь устлана развалинами, и, тем не менее, она непрестанно открывает для нас сверкающие, словно драгоценные камни, великие произведения, которые подлинно человеческий гений завещал нам, дабы пробудить в нас желание усовершенствовать или хотя бы продолжить его творения. Отныне каждый человек волен почерпнуть в библиотеках и хранилищах мировой культуры всё необходимое для того, чтобы скрасить своё повседневное существование, и среду, которая это существование обрамляет. Он один может решить свою судьбу, столкнувшись с жёстким и безапелляционным ультиматумом: подчиниться требованиям изнуряющего выживания или же прислушаться к своим желаниям и исполнить их ради собственного счастья и счастья окружающих.

Именно из нашего тела, из его физиологии и эмоций и возникло всё происходящее с нами, но отнюдь не потому, что неподвластные нашей воле внешние обстоятельства не могут нас коснуться: как запах страха привлекает хищников, так и мы порождаем внутри себя многие из тех событий, которые, как нам кажется потом, проистекают извне.