Пламя Азарота (СИ)

— У нее странная кровь. Будто лед столкнулся с пламенем и породил бурю. У нее… — шаман склонил голову набок, и край его рта дернулся в непонятной гримасе. — Сын. Принц без венца. Кровь их бога куда сильнее в нем, чем в его матери. Как странно. Приведи его ко мне.

— На что? — недовольно спросил воин. Что ему до мальчишек, когда он желает убить мужчину?

— Они слабеют, глупец, — усмехнулся шаман и поднял глаза. Светлые, почти белесые, странно смотревшиеся на узком меднокожем лице. — С каждым поколением в них всё меньше божественной крови. Но этот мальчик слишком силен. Приведи его ко мне, и я призову на помощь духов, что направят твою руку в бою.

Духи потребуют свою плату за помощь. Мальчишка с кровью богов подойдет в самый раз.

========== Глава шестая ==========

Ильсомбразу не спалось. Снаружи выла, отделенная от него лишь тяжелым пологом шатра, песчаная буря, в медной жаровне громко потрескивали багровые углы, да и день выдался до того… бурный, что сна не было ни в одном глазу. Благородные тарханы и прежде выводили его из себя всеми возможными способами — едва ли они делали это намеренно, ведь взрослым мужчинам не было ровным счетом никакого дела до мальчишки вдвое, а то и втрое младше, — но сегодня они превзошли сами себя. Подрались из-за его матери, словно пара простолюдинов.

Начал безобразную свару тархан Анрадин, косившийся при этом на тархана Ильгамута с таким намеком, что даже Ильсомбразу стало понятно, на что был расчет. Впрочем, как тут не понять, когда Ильгамут смотрел на мать, словно на ожившую статую Зардинах, а она если и опускала глаза при виде этого взгляда, то лишь из желания соблюсти приличия. Остальные тарханы, надо полагать, заметили это гораздо раньше Ильсомбраза. Анрадин не выдержал первым во время очередного обсуждения — а, вернее сказать, ни к чему не ведущего спора — над картами и поднял бокал с вином.

— О вашей красоте говорит весь мир, моя госпожа, но я не устаю поражаться вашему бесстрашию.

Мать и бровью не повела, приняв комплимент с равнодушной улыбкой, а вот тархан Ильгамут недовольно дернул краем рта и опустил глаза на разложенные на столе пергаменты.

— Отправиться в такой путь, рискуя столкнуться с дюжинами опасностей на пути в пустыню и еще с тысячей по прибытии. Эти варвары…! Безбожники, поклоняющиеся неведомым духам! Встреча с ними устрашила бы и опытного воина, а уж лишенная защиты женщина и вовсе…

— Я, — ответила мать ровным голосом, — отнюдь не беззащитна, благородный тархан. Но если опытных воинов так страшат пустынники, то, быть может, им стоит задуматься о сражении, а не о женской красоте?

Если тархан Ильгамут и пытался подавить улыбку, то попытка была крайне вялая и недостойная благородного воина. Впрочем, Ильсомбраз полагал, что тархан даже не старался. Остальные, разумеется, заметили.

— Воистину не зря вас называют Жемчужиной Калормена, — продолжил рассыпаться в комплиментах тархан Анрадин. — Такому цветку просто необходим муж, дабы защитить от посягательств недостойных.

Выражение лица матери не изменилось, но голос зазвучал куда суше.

— Я полагаю, что сатрапии тархана Анрадина просто необходим новый правитель. Мне стоит обсудить это с братом?

Теперь улыбку давили и Алимаш с Шахсаваром, сверкавшим уже не рубином, а сапфиром с голубиное яйцо, украшавшим его огромный белый тюрбан. А вот гримаса Анрадина не понравилась Ильсомбразу совершенно.

— Ваш брат далеко, госпожа.

Ильсомбразу стоило поставить его на место, как и положено преданному сыну, но тархан Ильгамут его опередил. Повернул голову — упавшие на глаза вихры крашеных волос придавали им оттенок разгорающегося пламени — и процедил:

— Зато я близко. И всегда готов напомнить тархану Анрадину, как следует благородному мужчине говорить с сестрой тисрока, да живет он вечно.

— Довольно, — вмешалась мать, но Анрадин ее будто не услышал.

— И в самом деле, — пробормотал он будто себе под нос, — чего нашему тисроку бояться за стенами Ташбаана?

У матери гневно раздулись ноздри — и оливково-смуглое лицо вспыхнуло гневным румянцем, — а Ильсомбраз схватился за рукоять кинжала за кушаком, не думая о том, что не выдержит и трех мгновений в бою против столь опытного врага. Но был остановлен гневным окриком.

— Ильсомбраз!

Мать дождалась, пока все взгляды обратятся к ней, и повторила, поднявшись с обитого шелком табурета:

— Довольно. Я вижу, что благородные тарханы нынче ведут себя, как конюхи, вздумавшие соперничать из-за смазливой служанки. Я не трофей, которым мой брат наградит самого бесстрашного, и не рабыня, которую вы можете купить за пару золотых. Придите в чувство, у вас есть трудности посерьезнее женитьбы.