Племя

С того дня, как Атлатль ушел от Нутау, он двигался на север извилистым путем, стараясь не отклоняться от вершин холмов, за которыми находилась Черепашья долина.

По пути он рассказывал Тигренку о каждом жителе племени. Всякий раз, когда Атлатль говорил о ком-то, ему казалось, что этот человек еще жив. И каждый раз внутри него вскипал гнев на Бога-Черепаху за то, что тот наслал наводнение, чтобы уничтожить племя. Вместе с гневом росла его решимость столкнуться во имя соплеменников лицом к лицу с Богом-Черепахой.

Иногда Атлатль отклонялся влево, на запад, чтобы сверху оглядеть долину и снова поразиться разрушениям, сотворенным Великим потопом. Каждый раз, проделывая этот путь, чтобы взглянуть на последствия потопа, он видел, насколько хватало его взгляда, что в верховьях и низовьях долины не осталось ничего, кроме грязи, камней и узкой ленты воды, обозначавшей русло реки.

По тому, как долина сужалась, Атлатль судил о том, насколько далеко он продвинулся на север. Холмы по обеим сторонам долины становились все круче. Должно быть, вода, стесненная узкими стенами, здесь текла намного быстрее. Местами в верховьях долины были разбросаны стволы выкорчеванных деревьев, что свидетельствовало о том, как много сюда прибыло воды.

Если не считать усилившегося из-за пасмурного неба холода, идти было нетрудно. Деревья сменились лугами и каменистой тундрой, поросшей красными лишайниками. Все чаще и чаще в тундре встречались отдельные участки, покрытые снегом и льдом, и единственными животными, которых видел Атлатль, были зайцы и лисы, державшиеся на безопасном расстоянии от него и Тигренка.

Голое пространство пересекали устремляющиеся в Черепашью долину ручьи и мелкие речки с ледяной водой, многие из которых можно было легко перейти вброд. Там, где они были слишком широкими, глубокими и быстрыми, Атлатль направлялся вдоль русла вверх по течению, пока не находил место для безопасной переправы.

Чем дальше он шел, тем больше его внимание привлекала низкая серая полоса, которая тянулась на горизонте. Атлатль уже много дней продвигался на север, и эта полоса, казалось, со временем меняла свою форму, будто живая.

Когда они с Тигренком достигли вершины холма с пологими склонами, Атлатль смог наконец-то разглядеть, что это были беловатые отвесные скалы, вздымавшиеся впереди и исчезавшие в серой пелене облаков.

Гора призраков.

Он остановился так резко, что Тигренок врезался ему в ногу.

– Именно так ее описывали охотники, – прошептал Атлатль Тигренку. Он говорил так тихо, словно боялся, что боги могут услышать его. – За ней должно быть большое озеро, в котором живет Бог-Черепаха.

Хотя Атлатль и не хотел, чтобы воспоминания о прошлом ослабили его, он все же закрыл глаза и запел траурную песню, чувствуя, что дух его бабушки находится рядом с ним, словно проводник в пути.

Юноша присел отдохнуть, завороженный видом белых скал. Гора была громадных размеров, даже больше и внушительнее, чем Атлатль мог себе представить. Теперь, когда он увидел ее, поверить в Бога-Черепаху стало легче. «Если этот бог действительно настолько могуч, чтобы вызвать такой потоп…»

Атлатль не закончил свою мысль.

Каким же он был глупцом! Дав волю гневу и раздражению, он допустил мысль, будто ему хватит храбрости противостоять богу. Но это было еще тогда, когда он толком не понимал, с кем ему предстоит столкнуться.

Атлатль сел, обхватив руками колени, и, глядя на виднеющиеся впереди ледяные скалы, задумался о том, как ему выступить против Бога-Черепахи.

Разговаривают ли боги так же, как люди?

И ответит ли бог, если Атлатль погрозит ему кулаком за то, что тот уничтожил племя?

Стоило только вспомнить о громадном короткомордом медведе, чтобы понять, как сильно уязвим человек без племени. Насколько бог, способный сотворить такой потоп, окажется страшнее короткомордого медведя?

Повергнет ли его Черепаха за то, что он посмел усомниться в божественном промысле?

Несмотря на страх, Атлатль снова почувствовал, как в нем вскипает гнев.

– Вавацека, – произнес он вслух. – Когда-то ты ходила по земле. Ты пела, учила и утешала. Бог-Черепаха отнял у тебя жизнь.

Юноша издал громкий пронзительный клич в знак траура по бабушке.

– Киви, – продолжил он. – Когда-то ты ходил по земле. Ты пел и смеялся. Бог-Черепаха отнял у тебя жизнь.

И опять он затянул свой траурный напев.

– Нуна, – прозвучало далее. – Когда-то ты ходила по земле. Ты пела и танцевала. Бог-Черепаха отнял у тебя жизнь.

Когда Атлатль пел траурную песню по каждому из них, он чувствовал, как на глазах вскипали слезы.

Но гнев и решимость снова вернулись к нему. Он встретится лицом к лицу с Черепахой и тем самым почтит память всего племени.

Атлатль опустил руку в сумку и нащупал мешочек с красной охрой. Исполнив еще несколько траурных песен, он раскрасил себе лицо.

А после продолжил путь к Горе призраков.

* * *

Атлатль вспомнил рассказы охотников о Горе призраков: это мир, покрытый льдами с востока на запад и простирающийся на север до самого края земли.