Племянница лунатика. Дело о фальшивом глазе. Дело о подмененном лице. Дело о наживе

— Хорошо, судья, — ответил Мейсон. — Каждый должен согласиться, что только убийца Хартли Бассета мог бояться Хазел Фенвик. Этот человек не знал, как выглядит Хазел Фенвик. Следовательно, если прокурор представит любую женщину в качестве Хазел Фенвик и посадит ее на скамью свидетелей, преступник попадется на приманку. Естественно, он будет бороться. Я думаю, что вы все согласны с тем, что я сказал в суде. Брунольд не мог, совершив преступление, оставить свой глаз на месте убийства, потому что к этому моменту у него не было этого глаза. С другой стороны, если предположить, что Брунольд совершил убийство, то ему не было смысла вырезать дырки для обоих глаз. Если он хотел, чтобы его не опознали, то должен был опасаться, что его узнают по пустой глазнице. Но если в доме есть другой человек, в чьих руках находится глаз Брунольда, он может совершить преступление, оставить в руке трупа этот глаз и рассчитывать на то, что подозрение падет на владельца глаза. Я пытался сфотографировать всех обитателей дома Хартли Бассета, располагая каждого из них лицом к свету. Как, без сомнения, вы догадываетесь, искусственный глаз очень трудно обнаружить, если он хорошо сделан и глазница не имеет никаких повреждений. Однако естественный глаз на свету меняет размер зрачка, тогда как искусственный остается неизменным. Следовательно, сфотографировав лицо при падающем на него свете, можно по размерам зрачка определить, что у человека есть искусственный глаз. Получилось так, что Кольмар отказался фотографироваться. Это навлекло на него мои подозрения. Я решил, что он испугается женщины, которую прокурор вызовет на свидетельскую скамью, так как она может опознать его. Я решил проверить мистера Кольмара.

В этот момент раздался телефонный звонок, и судья взял трубку. Он послушал и кивнул Мейсону.

— Молодая леди хочет поговорить с вами.

Мейсон приложил трубку к уху и услышал голос Деллы Стрит.

— Привет, шеф! — сказала она. — Вы еще не в тюрьме?

Юрист усмехнулся.

— Пока нет, хотя нахожусь на полпути туда.

— Видите ли, шеф, теперь я поняла, почему вы велели этой Бивенс молчать.

— Молодец, — сказал Мейсон. — И что же?

— Я решила посмотреть, как будут реагировать все остальные свидетели на появление этой девушки. Так вот, один из них решил исчезнуть.

— Кто?

— Кольмар.

— И вы следили за ним?

— Да.

— Но это же очень опасно. Ты не должна была этого делать. Где он?

— На аэродроме. Он взял билет на самолет, вылетающий в двенадцать двадцать.

— Делла, будь осторожна. Этот человек в отчаянном положении.

— Когда вы приедете?

— Я приеду в контору, куда ты немедленно отправишься и будешь ждать меня там, никуда не отлучаясь.

— Я хочу побыть на аэродроме еще некоторое время, а вы будьте в комнате судьи, я позвоню вам.

— Я не хочу, чтобы ты была там, он может узнать тебя и…

— Привет, шеф. — Она засмеялась и положила трубку.

Перри Мейсон взглянул на часы и повернулся к сержанту Голкомбу.

— Джентльмены, вам, может быть, интересно узнать, что Кольмар сейчас находится на аэродроме и улетает через двадцать минут. Мне кажется, сержант, что вам следует приготовить свой пистолет, отправиться в аэропорт и задержать его.

Сержант посмотрел на Бюргера. Тот задумчиво молчал, потом кивнул. Сержант Голкомб бросился к двери. Перри Мейсон откинулся на спинку кресла и улыбнулся Бюргеру.

— Мейсон, — сказал прокурор, — какого черта вы затеяли эту игру?

— Это не игра, — сказал Мейсон. — Я делал то, что считал нужным. Свидетельница, которая могла спасти моего клиента, была нужна мне и полиции, но она исчезла, что очень помешало мне. Конечно, при перекрестном допросе я бы смог без труда вытрясти из Кольмара все, но я хотел, чтобы это получилось проще. Поэтому я разыграл эту шутку. Я знал, что если он поверит, что Фенвик вернулась и будет участвовать в суде, то ему придется отказаться от борьбы. Убить ее он не мог, пока она была окружена офицерами. Я заставил его действовать, создав обстановку для созыва большого жюри. Он понял, что убить ее ему не удастся, а на жюри все выяснится. Поэтому-то он и решил убежать.

— Не можете ли вы подробнее рассказать обо всем, — попросил судья, — а то мне многое неясно.

Мейсон кивнул.