Пленник (СИ)

— Я доктор. Спокойно. Спокойно, — медленно, по слогам, произнес доктор, нерешительно приближаясь и держа перед собой руку, действительно думая, что этим показывает свои добрые намерения. — Я тебя подлечу, ты… не в самом лучшем состоянии.

— Где Шамал?

Стражник и доктор переглянулись. Хибари это еще больше заставило нервничать, и некстати дала о себе знать боль.

— Где Шамал?

— Он… его ищут. Он не вышел сегодня на работу, — ответил, сглотнув, доктор и шагнул к нему. Хибари предупреждающе стиснул кулак, отступая, и тот замер, заискивающе глядя на стражника. — Я пришел не для того, чтобы навредить тебе. Я доктор. Я давал клятву. Независимо от того, преступник ты или нет, я не имею права причинить тебе вред. Я помогу.

— Мне помогает Шамал.

— Пока он придет, ты истечешь кровью. Если тебе покажется, что я делаю что-то не так, то ты можешь… не знаю, свернуть мне шею.

— Доктор, — рявкнул стражник, но тот поднял руку, заставляя его замолчать, и выпрямился, уже более решительно направляясь к Хибари.

— Я убью тебя, — предупредил Кея, напрягаясь. Он вот-вот потеряет сознание.

— Тогда я умру, выполняя свой долг. Но я бы этого очень не хотел. — Доктор нервно посмеялся и подошел еще ближе. Хибари вздрогнул, но дал к себе прикоснуться. — Вот… молодец. Видишь, я не делаю тебе больно. Ты ложись, сесть ты сегодня уж точно не сможешь. — Все время, что он болтал, Хибари безотрывно смотрел на него, механически повторяя все его инструкции. — Эм… офицер? Вы можете отвернуться?

— Нет.

— О… — доктор смущенно потер щеку и, промочив салфетку спиртом, коснулся бедра Хибари. Тот сразу перехватил его руку. — Мне надо вколоть тебе морфин, иначе будет больно. Я не причиню вреда. — Повторил он терпеливо и, дождавшись освобождения, слегка смочил наливающуюся синевой кожу и вколол лошадиную дозу обезболивающего. Хибари отрубился спустя минуту. — Боже… — выдохнул доктор и обмяк, обессиленно схватившись за спинку кровати. — Шамал больше подходит такому… Я не выдержу еще одного такого преступника. Пока не готов.

— Тогда придется привыкать быстрее. Этого изменника здесь больше не будет.

***

Все изменилось совсем незаметно. Даже, можно сказать, против воли. Как это называется? «Дружба»?

Скуало кинул в потолок скомканный в шарик мякиш хлеба и принялся лепить еще один.

Хотел ли он по-прежнему убить Хибари?

Не-а.

Хотелось бы увидеть его здоровым, как тогда, на опушке леса. Хотелось бы увидеть его прежним: уверенным, спокойным, сильным. Во взгляде которого нельзя было прочитать все эмоции, как сейчас. То, как он двигался, как держал себя, как говорил — все это тогда его так заворожило, почти заставило чувствовать себя неполноценным, да что тут: он почти влюбился. Да, он хотел с ним сразиться, хотел убить его, но его прежнего.

Тот Хибари отличался от этого так же сильно, как сам Скуало от… Ирие, к примеру. С этим он смог найти общий язык, с этим он смог стать… друзьями. С прежним — нет.

Все это довольно дерьмово.

С одной стороны дикое разочарование от того, что ему больше никогда не увидеть человека, которым он искренне восхищался и мечтал одолеть, а с другой он был рад и одновременно раздосадован тем, что им с Хибари удалось подружиться. Это, по крайней мере, забавляло.

А еще он был приятно удивлен тем, что нашел в этой клоаке и других примечательных людей. Ямамото, с которым он был знаком не так близко и не так долго, но который оставил о себе неизгладимые впечатления; угрюмый Закуро, ставший ему настоящим закадычным приятелем; Оливьеро — шлюшка та еще, зато веселая и, как ни странно, дружелюбная; и, наконец, Каваллоне. Что о нем сказать: представление о нем было совсем иным, чем оказалось при встрече. Суровый мужик в воображении показал средний палец и убежал в неведомые дали, а вместо него прискакал конь. Фермер, который стал лидером сопротивления… Иногда казалось, будто у него раздвоение личности: лучистый взгляд в одно мгновение каменел, а доброжелательная улыбка превращалась в озлобленную гримасу. То еще зрелище. Но и с ним Скуало умудрился подружиться.

Гребаный клуб знакомств в Казематах. Он бы не удивился, если бы половина бойцов переженилась друг с другом. Если бы они были мужеложцами, конечно. Или если бы одну половину представляли женщины.

Он полюбовался прилипшими к потолку хлебными кругляшками. В животе заурчало, и он жадно вцепился зубами в оставшийся кусок булки.

Кажется, он соскучился по Занзасу.

— Эй, поднимайся, урод! — загремел замками стражник.

— Как невежливо, — хмыкнул Скуало и, быстро запихав в рот свой скудный обед, поднялся с постели, послушно вытягивая вперед руки.

— Сегодня без драк? Как удивительно, — фыркнул стражник, заковывая его в кандалы.

— Потише, Морис, а то получишь на орехи. Снова.

Стражник нахмурился и ударил его под ребра.

— Осторожней со словами, грязный повстанец.

— Ох, как давно меня не причисляли к революционерам, — оскалился Скуало, через силу выпрямляясь. — А то все «заключенный» да «боец».

— Иди вперед и прикуси язык.