Пленник (СИ)

— Ты что-то задумал, верно? — прищурился Бьякуран, чувствуя, как азарт все-таки медленно просыпается в нем. Ирие усмехнулся и двинулся в сторону их укрытия.

— Ну, ты ведь любишь интриги, догадайся сам, — заговорщицки оглянулся он через плечо, и Джессо покачал головой, направляясь за ним следом.

Где-то невдалеке играл горн, оповещающий о скором прибытии королевской армии.

***

Утро в кои-то веки не взорвалось в голове вспышками боли и дрожащим маревом перед глазами.

Хибари не нашел в себе силы подняться и медленно разлепил глаза, кутаясь в уютное пушистое одеяло, вчера казавшееся огромным куском камня. Непогода, бушующая полночи, прекратилась, и сейчас комнату ярко освещало солнце, а на подоконнике приоткрытого окна скакали мелкие птички, топорща свои мокрые перышки и забавно чирикая.

Сон как рукой смахнуло.

Хибари поднялся, стянул с постели легкое покрывало, завернулся в него и осторожно присел в кресло у окна.

Одна из птиц будто бы с любопытством посмотрела на него, склонив маленькую головку набок, и Кея даже рассмеялся, наблюдая за ней. Он даже не помнил, как давно просто останавливался и любовался чем-то… или кем-то. Торопился: убить, выжить, узнать, жить.

Он облокотился на подоконник, спугнув несколько птиц, но эта — одна — осталась. Бесстрашная, смотрела на него глазками-бусинками, прыгая совсем рядом, пока не набралась наглости и не забралась прямо на раскрытую ладонь.

Хибари глубоко вдохнул: медленно набрал полной грудью воздух и с наслаждением выдохнул. Запах хвои и дождя приятно кружил голову, и на мгновение создалось впечатление, что все мирно и спокойно в его жизни, как и прежде. Так давно, что казалось просто далеким сном.

Просидев в абсолютной прострации с полчаса, он встрепенулся и вскочил, спугнув и последнюю птичку. Он перевернул весь гардероб Мукуро, нашел охотничий костюм и, с трудом справившись с бесконечными ремнями, пуговицами и прочими застежками, вылетел из комнаты, на ходу поправляя воротник.

Комната, в которой должен был ночевать Мукуро, была девственно чиста — он даже не ночевал в ней. В столовой его тоже не было: на столе одиноко пустовала бутылка из-под виски и ощипанная веточка винограда.

— Вот ублюдок, — процедил Хибари, нахлобучивая на голову берет и выбегая из особняка. На ступеньках он едва не навернулся, перенеся вес на больную ногу, но выправился и направился к воротам.

Он должен был догадаться, что Мукуро снова не сдержит обещание и сбежит, как самый последний трус. Нужно было приковать его к себе и держать рядом, а не верить на слово.

Когда он уже собрался покинуть двор, его что-то остановило.

Мукуро бы не сбежал. Он выглядел и говорил так, что по нему было видно: он решился. Он бы не сбежал. Он обещал, и в этот раз обещание не было похоже на ложь.

Хибари закрыл ворота и вернулся. В саду, заросшем сорной травой, он набрел на маленькую часовню — обшарпанную, слегка покосившуюся, с заляпанными грязью окошками.

Мукуро был внутри. Сидел на одной из немногочисленных скамей и смотрел на дрожащий огонек свечи, которую держал в руках.

— Думал, что я сбежал? — не оборачиваясь, спросил он, легко улыбнувшись. Хибари сел рядом.

— Да… вроде того.

Пахло сыростью и пылью. И… еще печалью, как это ни странно. Хибари чувствовал ее едва ли не на физическом уровне, и не мог понять, его это чувства или же Мукуро.

— Ты не спал? — задал самый глупый вопрос в мире Хибари.

— Высплюсь на том свете. Сейчас… мне было, о чем подумать.

— Я должен был чувствовать облегчение. Точнее, надеялся на это… Вместо этого… просто хочется покончить со всем поскорее.

— Чтобы почувствовать облегчение хотя бы потом? Знакомо.

Мукуро аккуратно положил догоревшую почти дотла свечу на пол и, с силой проведя ладонями по лицу, уперся руками в свои колени.

— Ты же знаешь, как сильно я не хочу тебя убивать?

— Да, знаю. — Хибари напрягся, раздраженно передернул плечами и отвернулся в сторону. — Я… я думаю, что мне тоже… уже не хочется. Но мне это нужно. Действительно. Ты ведь тоже устал? От всего этого. От…

— Такой жизни?

— Да… именно. Это странно, и раньше мне было даже противно, но… я не знаю, как ты это делаешь, но, кажется, ты… меня понимаешь. Сейчас, когда я уже устал ненавидеть и могу более-менее хладнокровно мыслить, я думаю, что… будь обстоятельства другие или если бы когда-нибудь кто-то из нас сделал что-то по-другому…

— Могло бы все пойти иначе? — Мукуро невесело усмехнулся. — Если бы ты смог пойти навстречу или хотя бы поверить мне… если бы я был хотя бы немного меньше таким уродом… если бы… так много «если бы», а на деле, когда это действительно нужно и важно, на ум приходят лишь глупые и идиотские мысли, которые двигают на не менее глупые и идиотские действия.

— Я ненавижу тебя, — сказал Хибари и накрыл ладонью лицо, содрогаясь от беззвучного смеха. — Звучит… не совсем так, да? В последнее время я постоянно твержу себе об этом, но… я этого больше не чувствую. Это… как.. не знаю, как огонь, как пожар, который я и ты сам всегда подпитывали: дровами, маслом, керосином… а сейчас — ничего. Остались лишь угли — и те остыли.