Пленники Сабуровой дачи

— Я ничего не ответила, — послушно повторила Галочка. — Просто убежала, и все. Я же помню, что у него передняя дверца не сразу открывается, поэтому выскочила из автомобиля и бросилась в подъезд. Пока он с дверцей довоевал, я уже дома была. Чего ты так смеешься? Я вот, наоборот, расстроилась. Он теперь будет думать, что я ненормальная. Представь, он мне, так серьезно: «Поймите, Галочка, сейчас такое время, когда слухи совершенно ни к чему. Я знаю, что ваш супруг и его товарищ из милиции считают, будто к покушению на дочь Морского причастен красноармеец. Нам прям запрос принесли, мол, что мы можем сказать по этому поводу. А мы можем сказать только: не распространяйте слухи, если в чем-то не уверены. Я вас прошу просто по-человечески. Поговорите с Морским, объясните, что любые разговоры на подобные темы в наше время дискредитируют войска. Я могу, конечно, как сотрудник военного отдела привлечь свое влияние, но лучше просто по-соседски попрошу вас попросить…» — Сейчас Галочке и самой казалось забавным кривлять солидные и, вместе с тем, умоляющие интонации соседа: «Попрошу вас попросить супруга, чтоб он попросил товарищей никому не распространяться»… Попрошайка у нас прямо, а не сосед! Но я, признаться, растерялась. Не знала, что ответить, и решила просто убежать. Это сильно глупо?

— Ужасно глупо, — подтвердил Морской. — Но тем не менее очаровательно. А может, даже полезно. — Он посерьезнел. — Понимаешь, тут такое дело. Нам надо получить побольше информации об одном красноармейце. Он подозрительный и крутится вокруг Ларисы. Я думаю, в обмен на мое обещание, что я, — тут он тоже постарался спародировать Дюшеньку: — «Попрошу своего товарища попросить его начальство» не слать запросы про красноармейцев, Андрей Иванович сам мне все расскажет. — Морской неловко, явно с трудом подбирая слова, описал ситуацию.

— За Ларочкой ухаживает парень, который, как ты выяснил, женат? — повторила Галочка озадаченно. — И ты считаешь, что он по всем параметрам походит на вашего подозреваемого?

— Я не считаю, я не знаю, — нервно отмахнулся Морской. — Наверное, Дюшенька мог бы досье какое-то на него раздобыть, что ли… Не хочется пока докладывать о моих подозрениях Николаю, а Андрей Иванович человек посторонний, с Ларисой не знаком… Только вот как к этим расспросам подступиться? Зайти завтра и как бы невзначай сказать, мол, ты передала мне просьбу? Но завтра — это очень далеко…

— Я знаю! — Ради благополучия Ларисы и спокойствия мужа Галочка, конечно, была готова на многое. — Разыграем сцену, будто я хочу извиниться за свое поведение. Так переживаю, прямо места себе не нахожу. Пойдем сейчас?

— Ого! — Морской присвистнул. — Что ж, я готов.

По дороге Галочка решила поумничать:

— Помнишь, я говорила, что нужно уметь быть счастливой внутри стен, которые не можешь сокрушить? — спросила она мужа. — Так вот, заметь, сейчас я пытаюсь сокрушить стену. Вместо того, чтобы забыть о своем глупом поведении как о дурном сне, собираюсь акцентировать на нем всеобщее внимание.

— Ценю твою отвагу, — улыбнулся Морской, кажется, не вполне понимая, чего на самом деле стоит Галочке этот визит.

Едва войдя в нужный подъезд, она поняла, что позориться нужно будет прилюдно — из квартиры Андрея Ивановича раздавались веселые голоса.

— Празднуют, — констатировал Морской и ускорил шаг. Входная дверь была открыта. В квартире пахло вкусным чаем и духами.

— Ой, батюшки! — из кухни вышла раскрасневшаяся Анна Степановна с блюдом пирогов. — Какие люди к нам! Скорее проходите! У нас застолье. Совместное. Пируем у Рыбаловых, но выпечка моя. — Из дальней комнаты донесся звук баяна, кто-то тут же принялся подпевать. — И инструмент я им нашла. Пусть разминаются пока, — она хитро подмигнула. — Попозже, может, что сама сыграю. Пойдемте, Дюшенька будет очень рад.

— Мы, честно говоря, на две минуты, — осторожно начала Галочка. — Нам с Андреем Ивановичем надо объясниться. Я, — тут она набрала полную грудь воздуха, — так себя нелепо повела.

— Да? — Анна Степанова уже заглянула в комнату и принялась размахивать свободной рукой, зазывая Дюшеньку в коридор. — А он мне прямо противоположное сказал. Он, дескать, был невежлив и стыдится, а ты, чтобы спасти его от позора, сделала вид, что ничего не заметила. И, понимаешь, — она посмотрела на Галочку с большой нежностью. — зная тебя, я больше верю Дюше. В том смысле, что твое, Галочка, поведение, наверняка было безукоризненно…

К счастью, Анну Степановну кто-то позвал, и она убежала к гостям.

— Вот это чудо! — В коридор порывисто влетел Дюшенька. — Я думал, вы меня больше знать не хотите, а вы пришли, да еще и с товарищем Морским. Надеюсь, на дуэль меня вызывать не будете?

— Буду, — нашелся Владимир. — Но немного в другом смысле. Предлагаю информационный поединок. Если я правильно понял, вы недовольны, что милиция открыто информирует, что наш подозреваемый был в красноармейской шинели. Я объясню вам, из-за чего весь сыр-бор, и постараюсь попросить своих….