Читаем Пленум ЦК КПСС 9 декабря 1989 года. Стенографический отчёт полностью

В-третьих, программа предусматривает осуществление чрезвычайных, крайне необходимых, но так называемых непопулярных мер. Мы уверены, что если доходчиво объяснить людям, чем они вызваны, то они поймут и поддержат. Но эти меры станут ещё более непопулярными, подорвут доверие к руководству страны и партии, если при проведении их в жизнь будут допущены нерешительность, колебание, непоследовательность, как это случилось с реформой ценообразования, кооперативами, арендой, переходом к оптовой торговле, формированием госзаказов. Значит, правительством должны быть даны гарантии неуклонного проведения намеченного курса в жизнь.

В-четвёртых, в программе обозначены приоритеты, но при этом явно просматривается желание одновременно разрешить все возникшие проблемы. Практика убедительно показывает, что это бесперспективно. Сейчас, наоборот, нужны концентрация ресурсов на главных направлениях, разработка системы взаимоувязанных краткосрочных и долгосрочных союзных и региональных целевых программ по наиболее острым, мы считаем, экономическим и социальным проблемам, с чётким определением ресурсной базы, исполнителей, сроков, системы контроля и информирования населения о ходе их реализации.

На первый план необходимо поставить продовольственный вопрос.

Ключевые подходы в его решении уточнены и скорректированы на мартовском (1989 года) Пленуме ЦК КПСС. Однако намеченная Пленумом система мер реализуется, прямо скажем, неудовлетворительно. Акценты в её осуществлении сместились в сферу дискуссий о формах хозяйствования. Со многих трибун, со страниц печатных изданий раздаются призывы о повсеместном развитии фермерства, роспуске совхозов и колхозов, раздаче земли. При этом совершенно не берётся во внимание, а желают ли того десятки миллионов крестьян? Не учитывается также, что беда слабых хозяйств как раз и состоит в том, что здесь избыток земли, но работать-то на ней некому, товарищи, так как деревня обезлюдела.

Нельзя и игнорировать исторический опыт. Сначала мы провели раскулачивание, затем пошли по пути сплошной коллективизации и в течение 60 лет приучали сельского труженика к коллективному труду, а теперь призываем провести широкомасштабную переколлективизацию. Реально ли это? Взять, к примеру, нашу область, где практически нет убыточных хозяйств. Почти половина совхозов и колхозов имеет продуктивность дойного стада более 4 тысяч килограммов молока от коровы в год, а пятая часть — свыше пяти тысяч. На птицефабриках производится 4,5 миллиарда штук яиц. Так что же, нам распустить эти хозяйства, распродать землю? Если пойти по этому пути, то эффект может получиться обратный. Не исключён длительный, более губительный, чем сейчас, застой в сельском хозяйстве при серьёзных социально-экономических последствиях. Мы же видим иные пути решения продовольственной проблемы. И о них я уже говорил на апрельском Пленуме ЦК[18].

Прежде всего, как ни сложна политическая, и особенно экономическая обстановка в стране, сама жизнь заставляет нас более быстро укреплять материально-техническую базу всех отраслей агропромышленного комплекса, социально обустраивать село, создавать совместную индустрию переработки и хранения продукции. И сделать это предстоит с помощью промышленных центров в течение буквально трёх-четырёх лет. Другого выхода у нас пока, товарищи, нет.

Одновременно там, где есть условия и есть желающие вести фермерские, крестьянские хозяйства, мы всячески способствуем организации кооперативов, арендных, семейных коллективов, оказываем им всемерную помощь. Решительно пресекаем попытки препятствовать здоровой инициативе. В настоящее время в Подмосковье уже в большинстве хозяйств применяются арендные отношения, созданы свыше 1400 семейных арендных коллективов, более 170 сельскохозяйственных кооперативов. В рамках программы самообеспечения в промышленных центрах области взят курс на интеграцию промышленных предприятий и совхозов. Всего на базе низкорентабельных хозяйств формируется 200 консорциумов с участием более 1000 промышленных предприятий, строительных и транспортных организаций, банковских учреждений. На эти цели горожанами будет выделено и освоено за пятилетку около 300 миллионов рублей капитальных вложений.

Одним словом, найдена хорошая, мы считаем, форма хозяйствования, которой следует придать государственное значение, оказать реальную поддержку.

Товарищи, мы глубоко убеждены, что многие негативные процессы в экономике, духовно-нравственной сфере неразрывно связаны с резким падением дисциплины, организованности на производстве, в обществе и в самой партии. Не хочу, чтобы вы меня поняли так, что я призываю вернуться к старым временам, административно-командным методам. Но большинство трудящихся считает, что распущенность, безответственность, вседозволенность в этой сложной политической и экономической ситуации просто губительны. Значит, нужно действовать, принимать меры как в центре, так и на местах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 мифов о КГБ
10 мифов о КГБ

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷20 лет назад на смену советской пропаганде, воспевавшей «чистые руки» и «горячие сердца» чекистов, пришли антисоветские мифы о «кровавой гэбне». Именно с демонизации КГБ начался развал Советской державы. И до сих пор проклятия в адрес органов госбезопасности остаются главным козырем в идеологической войне против нашей страны.Новая книга известного историка опровергает самые расхожие, самые оголтелые и клеветнические измышления об отечественных спецслужбах, показывая подлинный вклад чекистов в создание СССР, укрепление его обороноспособности, развитие экономики, науки, культуры, в защиту прав простых советских людей и советского образа жизни.÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Александр Север

Военное дело / Документальная литература / Прочая документальная литература / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР
Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР

Джинсы, зараженные вшами, личинки под кожей африканского гостя, портрет Мао Цзедуна, проступающий ночью на китайском ковре, свастики, скрытые в конструкции домов, жвачки с толченым стеклом — вот неполный список советских городских легенд об опасных вещах. Книга известных фольклористов и антропологов А. Архиповой (РАНХиГС, РГГУ, РЭШ) и А. Кирзюк (РАНГХиГС) — первое антропологическое и фольклористическое исследование, посвященное страхам советского человека. Многие из них нашли выражение в текстах и практиках, малопонятных нашему современнику: в 1930‐х на спичечном коробке люди выискивали профиль Троцкого, а в 1970‐е передавали слухи об отравленных американцами угощениях. В книге рассказывается, почему возникали такие страхи, как они превращались в слухи и городские легенды, как они влияли на поведение советских людей и порой порождали масштабные моральные паники. Исследование опирается на данные опросов, интервью, мемуары, дневники и архивные документы.

Александра Архипова , Анна Кирзюк

Документальная литература / Культурология