Пляс Нигде. Головастик и святые

Новосибирская гречанка Света, двойняшка Тани из Москвы, пришла с дочерьми, и они исполнили для Натана спонтанный танец восторга от этой встречи, с притопом и прихлопом и выкидыванием стройных ног, канкан и сиртаки одновременно, так здорово, что увиделись, и так грустно, что нет уже на свете папы, который сорок лет назад привёл близняшек на выставку, они этого, конечно, не помнят, были совсем маленькие, спустя годы папа рассказывал, что эту фотографию напечатали в “New York Times”, и было так странно представлять огромный американский город и прохожих с газетами, рассматривающих папины густые греческие брови, мамину бледную красоту, их старшую дочь и двойняшек в одинаковых платьях, одна улыбается, другая глядит исподлобья, как будто один человек с двумя лицами.

Толику очень хотелось, чтобы они и сейчас встали в кадр вместе, но Таня отказалась участвовать в этом аттракционе. Различие для неё было важнее сходства. Жаль, конечно, что людям больше нравится быть живыми личностями, чем произведениями искусства.

Но гораздо сильнее я жалел о том, что на фотосессию не явился СС, подаривший мне эту историю. Он исчез с радаров, выпилил себя из социальных сетей, как будто его не было вовсе, словно он приснился мне тогда на дороге в электромобиле своей мечты, или ещё раньше, на берегу озера горных духов, вроде того мужика с черепом и сексуально озабоченных пограничников. У кого бы я ни спрашивал – все только пожимали плечами, предполагая, что я путаю СС с тем или этим местным поэтом, называли их фамилии, но это были совсем другие люди.

Я думал: что всё это значит? Коммунист, карлик, близнецы, балетмейстер и другие.

Почему они собрались в моей истории, как на мосту Людовика Святого, описанного в романе Торнтона Уайлдера, где францисканский монах угодил на костёр за дерзкую попытку разведать замысел Творца, по чьей воле оборвался мост, сбросивший в пропасть случайных путников.

Только у меня было ровно наоборот – путники целы и невредимы, спокойно идут по мосту, а в пропасть улетает монах. Земля уходила из-под ног, когда я пытался осмыслить происходящее, и все участники фотосессии начинали казаться близнецами самих себя, подмигивающими из параллельных миров, где всё по-другому и не так, как на самом деле. У одних продолжался Советский Союз и телевизор, в котором оплывший, как свеча, Горбачёв что-то бормотал с трибуны тридцать какого-то съезда, у других нашим лучшим другом была Америка, у третьих – вообще инопланетяне всех чипировали и заставили носить маски, чтобы скрыть разнообразие личностей, потому что нечего выпендриваться, если ты всего лишь еда, – соблюдай дистанцию и береги здоровье, пока тебя не сервируют.

После фотосессии Фарб отдыхает на диване в студии, забросив на лысину большие ладони, словно лосиные рога. Он спрашивает: придёт ли девочка с косами? Толик отвечает, что девочку ищут, но находят в разных местах. Одни говорят, что девочка высоко взлетела и работает обезьянкой на брифингах в Кремле. Другие – что живёт в Австралии с миллиардером. В любом случае, у неё всё хорошо. Я и не сомневался, кивает Натан, это сразу было понятно. Сильная личность может пребывать в нескольких мирах одновременно – в Кремле, в Австралии, на Марсе. Приехав с вами в Новосибирск, я осознал глобальную перемену – единого потока больше не существует, река времени разделилась на рукава после того, как сломали Железный занавес. Вот только свободы это не прибавило. Повсюду чувствуется контроль, который витает в воздухе (должно быть, фотограф намекает на дроны), – не то, что сорок лет назад, когда реальность была простой, как остров, и человек был равен самому себе. А теперь мы только и делаем, что копируем себя, и бог знает, где бродят наши двойники. Я благодарен вам, джентльмены, за этот опыт, хотя он и напоминает сновидение.

Я тоже мог бы посчитать наше путешествие сном, но есть объективные доказательства обратного. Возьмите любую новосибирскую газету за ноябрь 2018 года, откройте любой сайт, и убедитесь, что я не сплю. Город гудел, повторяя имя Натана, люди волновались, вспоминая прошлое, и кое-кто даже предлагал переименовать Выставочную улицу в Farb street. Вполне, кстати, в духе Новосибирска, который сто лет назад чуть было не назвали Нью-Чикаго.

Ну и главное доказательство реальности, против которого не попрёшь, – это, конечно, пресс-конференция в Союзе журналистов, куда прибежали репортёры всех изданий, и операторы стояли плотной шеренгой, словно к ним Путин явился во плоти.

Натан и Толик восседали за столом с именными табличками, как представители Америки и Европы. Я сидел в зале, скромный иностранный агент, можно сказать, agent provocateur этого праздника жизни.