Пляс Нигде. Головастик и святые

Журналисты бомбили Фарба вопросами: как вам понравился наш город? а люди изменились за сорок лет? что такое “полароид”? в Советском Союзе было хорошо или страшно? а вы приедете ещё? сколько человек вам удалось найти для фотосессии? кто эти люди и при чём здесь КГБ? что лучше, прошлое или будущее? вы знаете, в чём смысл жизни? почему ваши предки уехали из России? правда ли, что русские девушки самые красивые в мире? как вы думаете, что будет дальше? сколько вы зарабатываете? почему вы хотите, чтобы американцы полюбили русских? как вы понимаете любовь? где вы раньше были? ваши творческие планы? чем всё закончится? вы не боялись ехать в Сибирь? что вам запомнилось больше всего?

На этом вопросе Натан сломался. Его страшно вымотали прошедшие дни, в студии перебывало больше 30 человек, каждый теребил его память, отбрасывал свою тень в прошлое, в тот год, оказавшийся серединой жизни фотографа. То есть – приблизительной серединой, как и всеё остальное в жизни. Мы, конечно, пытаемся зафиксировать что-то важное словами и числами – создаём памятные даты, заказываем граверам таблички для памятников, – но вся эта суета не более продуктивна, чем приколачивать отражение луны к поверхности реки.

– Мне особенно запомнился танец… – ответил Натан и замолчал; открыл бутылку воды, наполнил стакан, выпил и хотел ещё что-то сказать, но не смог. Слова закончились. Слёзы побежали из глаз на свободу.

Внезапно кто-то начал аплодировать, и за ним все подхватили. Журналисты поднялись с мест и хлопали стоя. Натан плакал под их аплодисменты. Минуту, другую… Словно ребёнок из американского захолустья, внезапно проснулся где-то в Сибири, а жизнь прошла, и все вокруг бьют в ладоши. Никто больше ни о чём не спрашивал. Всё и так было понятно.

Нечасто такое случалось на моей памяти. Очень редко. Один раз.

Костюм Адама новый купить онлайн

Особняк на южном берегу Которской бухты сдавался в аренду вместе с 82-летним прокуренным дедушкой Марко, который ежедневно, кроме воскресенья, с полудня до шести вечера долбил по клавишам пишущей машинки “Мерседес” на балконе третьего этажа.

Как объяснили хозяева дома, Марко ещё в прошлом веке начал работать над колоссальным романом о своей жизни, и конца не видно этой жизни и этому роману, а девать дедушку некуда, в городской квартире он невыносим, травит воздух махоркой и сидит на ушах со своим “Мерседесом”. В деревне же он безвреден – вы его даже не заметите, он никогда не спускается вниз, потому что обладает персональным туалетом с душевой кабинкой. Единственное, чего дедушке надо от внешнего мира, – это пиво и табак, но все хлопоты берёт на себя наш племянник из бара на углу, раз в три дня парень доставляет коробку с продуктами, вам остаётся только поднять её по лестнице и оставить под дверью Марко. За неудобство и беспокойство мы делаем скидку, 15 % без НДС.

– Двадцать, – сказал Адам и подмигнул Аде, которая улыбнулась ему в ответ, но, кажется, не оценила мужниной заботы о семейном бюджете; и вообще вряд ли слышала, о чём они там говорят, какие обсуждают проценты. Ада поглаживала свой живот, блаженно пребывая на девятом месяце беременности, и все материальные заботы были ей по барабану.

Хозяева согласились на увеличение дисконта с подозрительной радостью. Взяли аванс и депозит, подмахнули договор и исчезли, оставив тяжёлую связку ключей от всех помещений, вплоть до сарая с дырявой крышей, где тускло отсвечивал медью стимпанковский Змей Горыныч. Только на второй день новой жизни Адам опознал в этом чудовище самогонный аппарат.

В связке было восемнадцать ключей. И договор они заключили 18 апреля! Совпадение выглядело как смайлик фортуны, отправленный из светлого завтра.

Они прилетели в Черногорию, чтобы произвести на свет дочь, чудесное дитя, мирно посасывающее ногу во чреве Ады. Команду на выход будущие родители ждали после майских праздников. Стены их спальни были украшены распечатками УЗИ, от первого месяца беременности до последнего. Лёжа поперёк кровати, Ада любовалась растущей чёрной фигуркой на снимках и мечтала нырнуть к себе в живот, чтобы поплавать вместе с безымянным внутренним человеком.

Рожать они решили в ванной. Точнее, Ада так решила, потому что так уже делала её подруга, и это был полный улёт, типа, реальная свобода от ужасов роддома. Адам сильно обрадовался и раскатал губу ехать в Гоа, но Ада грозно спросила: ты меня угробить хочешь в этой антисанитарной Индии? Фу на тебя!

Пристыженный супруг немедленно вылетел в Тиват. Через три дня он прислал на ватсап фотографию огромной чугунной купели, которую сказочные звери поддерживали мускулистыми крыльями. “Тут даже может родить )))” – написал Адам. О том, что недвижимость имеет обременение в форме дедушки Марко, он сообщил жене только при личной встрече в аэропорту.

– Сидит на чердаке и пишет? – хихикнула Ада.

– Да, мне его показали. В ушах вата, в зубах сигарета, под столом ящик пива – пьёт и пишет.

– Ой, ну это же прикольно. Пусть остаётся. А вдруг мы тоже попадём в его роман?