Плисецкая. Стихия по имени Майя. Портрет на фоне эпохи

– Майя Михайловна любила жизнь и источала жизнь, – говорит Александр Фирер и приводит, на его взгляд, доказательство: – Ее интересовало всегда все самое новое. Я не знаю ни одной балерины, которой так интересно современное, интересна новизна, к которой она так стремится. А Майя Михайловна стремится (обратили внимание? – снова в настоящем времени. – И. П.). Она мне рассказывала: был какой-то конкурс артистов балета, она член жюри. А рядом проходил конкурс современного танца. И Майя Михайловна еле отсиживала классический балет, она говорит: «Я быстро там голосовала, не оставалась ни на какие обсуждения и бежала смотреть конкурс современного танца». Потому что ее всегда очень интересовала молодежь – что они танцуют, что их интересует. Майя Михайловна мне говорила, что Ролан Пети ей как-то сказал: «Хочешь быть молодой, окружай себя молодыми».

Она прислушивалась к дружеским советам и ценила людей, которым могла доверять. Потому что – так уж сложилось – доверять могла немногим:

– Поэтому люди, которые были рядом с ней, работали во всех ее спектаклях, – поясняет Виктор Барыкин, один из ее «когорты». – Халтуры не терпела. Очень остро чувствовала фальшь. Она видела, когда человек врет, и в своем окружении не терпела врунов. Предателей презирала. Избавлялась от них.

Ближний круг Плисецкой был узок: «Люди не делятся на классы, расы, государственные системы. Люди делятся на плохих и хороших. Только так. Хорошие всегда исключение, подарок Неба», – любила говорить она.

– И была бескорыстна по отношению к друзьям, реально помогала, поддерживала, одаривала подарками, – вспоминает Александр Фирер. – Она всегда массу подарков привозила из-за границы.

Помните, я говорила, как она чемоданами возила из Японии игрушки детям белорусского хореографа Валентина Елизарьева?

– Она вообще любила делать подарки всегда в жизни, – улыбнулся Родион Щедрин, когда я рассказала ему эту историю. – Чего-то покупает, покупает – «а это я подарила».

Майя Михайловна, как сказали бы нынче, была шопоголиком: по магазинам ходила часами. Особенно по иностранным, конечно, и не только потому, что там выбор лучше (хотя и это, конечно, тоже), но еще и по той причине, что там она в большинстве случаев оставалась неузнанной и потому чувствовала себя свободнее. Виктор Барыкин рассказывал, что как-то три часа ждал Плисецкую у входа в обувной магазин: уже и концерт скоро, а она всё туфли примеряет. Но туфли, скажет вам любая балерина, это очень серьезная покупка: ноги-то у всех особенные, натруженные, не всякую обувь принимают. Балерина Оксана Карнович вспоминает, как была в одной гастрольной поездке с Плисецкой. Сначала Майя Михайловна удивила ее тем, что запомнила имя «девочки из кордебалета», а потом спросила как-то размер ноги и, узнав, что совпадает, велела примерить туфли очень известной французской марки. А когда оказалось, что туфли подошли – подарила. И ни Майя Михайловна, ни «девочка из кордебалета» в тот момент не могли представить, что годы спустя Оксана Карнович станет директором Музея-квартиры Майи Плисецкой на улице Тверской в Москве.

В архиве Театрального музея имени Бахрушина я листала обычную толстую общую тетрадь с темно-синей обложкой, в которой, как в большинстве записных книжек Плисецкой, заполнены едва ли с десяток первых страниц. Это – списки вещей. «Черный чемодан – Подарки»: «Халаты кимоно 3 шт., набор расчесок – 1 шт., колготы, сумка летняя под солому, сумка через плечо кофейного цвета, футболки – красная с синим, белая с синим, синяя с красным, черная с серой вышивкой, салатовая» и т. д. И дальше – кофты, водолазки, шарфы, детские кофточки, фартуки, перчатки и многое другое, всего 36 позиций. Подарки.

Екатерина Максимова вспоминала, как однажды набралась смелости одолжить у Майи Михайловны красный репетиционный купальник: ей нужен был для съемки. У Максимовой такого не было, а покупать ради одного съемочного дня – слишком дорого. А на Плисецкой она видела именно такой купальник, какой ей был нужен. Она попросила, и на следующий день Майя принесла ей целый мешок разных купальников – мол, выбирай любой. А остальные девочкам раздай, может, кому подойдут и надо. «Мною ничего не накоплено. Все раздарено, потеряно, забыто, – сказала Плисецкая в одном интервью. – Я всегда покупаю. Я люблю этот процесс. Я покупаю постоянно, покупаю много и все подряд. И потом через полчаса забываю, что я купила и зачем мне это надо. Иногда это попадается под руку: “А надо же!” Люблю процесс покупок, но не процесс накопления». Иногда она себя за этот шопоголизм ругала: «Вообще покупаю все не то, что надо, – читаю в ее дневниках, что хранятся в музейном архиве. – Здесь (не совсем понятно, о какой стране идет речь. – И. П.) очень дешевое золото, но я купила тряпок, а золотое кольцо стоит в 7–8 раз дешевле хорошего платья». В Музее-квартире балерины на улице Тверской на комоде в прихожей сидит медвежонок – ее последняя покупка: купила, когда ехала на «Сапсане» из Санкт-Петербурга в Москву. Не удержалась.