Пловец Снов

Теперь гостем оказался Горенов. Зайдя внутрь, он ощутил забытый запах. Здесь пахло прошлым. Младенцем, вынужденной нечистоплотностью, не потому, что неряхи, а потому что у меня не десять рук, а она всё время орёт, твою мать! Да и обстановка неуловимо напоминала… Сколь разные люди не появлялись бы на свет, начинается всё всегда примерно одинаково. Только висящие одёжки совсем другие… Время прошло, тряпки изменились.

– Это – Гоша… Ленин папа.

– Из Мавзолея – сразу к вам, – не унимался Георгий, изрядно удивившись тому, как был представлен. Казалось, уж на слово «друг» он вполне мог рассчитывать, хотя бы за выслугу лет. Озадачивало и то, что Борис не назвал имени своей жены.

– Здравствуйте, – тоскливо поздоровалась с ним тощая женщина в серой майке с крупным младенцем на руках. Слово «худенькая» стало бы значительным преувеличением. Чем она кормит-то вообще? – Боренька много о вас рассказывал. А вот наш мальчик…

– Сын? С первого раза? Мастер! – Горенов похлопал смущённого друга по плечу.

– Пожалуйста, приготовь нам что-нибудь, мы пойдём в комнату, – хозяин будто хотел как можно скорее «спрятать» от гостя свою семью.

– Так ведь нет ничего… – искренне растерялась женщина. – Я думала, вы принесёте…

– Мы не голодные, чайник поставь просто, – сориентировался Борис и торопливо потащил Георгия по коридору, вдоль стены которого штабелями были сложены коробки книг.

– Твои? – спросил Горенов и, лихо засунув руку, вытащил одну.

– Стой!.. Не надо, – попытался остановить его друг, но не успел.

Издание выглядело странно. На довольно качественном тёмном переплёте не было названия, имени писателя и вообще оно больше напоминало блокнот. А вот тиснение… Четыре цифры. Порядковый номер прошлого года.

На первой странице книга поприветствовала Георгия: «Здравствуйте, меня зовут, – далее следовало имя незнакомого ему человека. – Я – автор этого ежедневника для личностного роста и саморазвития. Новая версия предоставляет вам ещё больше пространства для планирования своей жизни, работы и творчества, позволяя достигнуть высоких результатов и реализоваться в полной мере…» На кухне что-то упало, в замке зашевелился ключ, но эти звуки не отвлекли Горенова. Он начал листать издание дальше. Мелькали даты, слова и таблицы. «Спринт», «цель №», «успех», «приоритетные задачи», «мечта», «почему для меня это важно?», «награда», «достижения», «благодарность дня», «вторичные результаты», «хобби». В конце шёл блок, где следовало перечислять прочитанные за год книги, оценивая каждую закрашенными звёздочками. На последней странице приводилась справка об авторе, лауреате и медалисте, самом молодом создателе стартапов, а также академике чего-то очень важного.

Георгий поднял глаза на Бориса. Обсуждать что-то, спрашивать было излишним. Эта книга – повод для его торжества, но в то же время и для болезненного разочарования. Молча хозяин двинулся дальше, вошёл в комнату.

– Вот тут спит Лена, – он показал на самодельную кровать возле батареи, но даже то, что его родная дочь ночевала на лежанке, сделанной из чего-то вроде паллеты, не производило сейчас сильного впечатления.

– Боря, а почему не под своим именем?

– Как можно быть автором ежедневников с фамилией Живаго?

Разумно.

– Что значит «автор ежедневников»? Ты календарь изобрёл? Ты Юлий Цезарь или Григорий XIII? Ты дни выдумал? Ты Господь Бог?

– Папа! – раздался резкий Ленин возглас за спиной.

Она стояла такая красивая, такая яростная. Прежде он никогда не видел её такой.

– Здравствуй, дочь…

– Как ты можешь, папа?! Зачем ты пришёл?

– Тебе легко говорить, – прошипел Борис, не глядя на Горенова. Он покрылся багровыми пятнами, но это был вовсе не обычный для него стыд. – У тебя получается писать, что они хотят, подстраивать под них… Или ты можешь хотеть то, что им будет интересно. Ты можешь быть как они, стать одним из них. А я не могу… Мне не удаётся создавать ничего, кроме того, что я сам хочу. Только это, понимаешь? Всего лишь. А нам, – он сделал кивок в сторону кухни, – надо как-то жить. Точнее – выживать, есть что-то… Но я хорошо понимаю время, разбираюсь в нём, люблю календари, потому стал делать ежедневники.

– Папа, а ещё он пишет роман… Замечательный, папа, я читала. Помоги ему, а? – Она обняла Бориса. Вовсе не подружески, очень нежно, как своего. Жена, пришедшая на шум из кухни вместе с младенцем, глядела на происходящее молча, прикусив нижнюю губу от беспомощной обиды.

– Лена, не надо, хватит… – Живаго аккуратно, но решительно вырвался из её объятий. – Гоша, никогда мне не помогай, слышишь? Не дай бог прибегнуть к твоей помощи!.. Уйдите, я прошу вас, уйдите оба!.. Забери её, ты же видишь, это всё очень неудобно…

Борис сел на самодельную кровать и попытался отвернуться от всех, но в небольшой комнате трудно было отыскать такое направление взгляда, чтобы никто не попадал в поле зрения.