Плутос

Закутывают доносчика в рваный плащ.

Честный

Скажи теперь, что делать с башмаками нам?

Карион

А башмаки ко лбу его немедленно
Мы пригвоздим, как к дереву священному.

Вешают башмаки на голову доносчика.

Доносчик

Я ухожу. Я знаю – вы сильней меня.
Но если бы найти мне содоносчика,
Хоть глупого, и бога я могучего
К ответу потяну тогда немедленно.
Он явно разрушает демократию –
Один, не испросив на то согласия
Совета и народного собрания.

(Уходит взбешенный.)

Честный

(вслед ему)

Теперь, когда шагаешь снаряженный ты
Во все мои доспехи, в баню ты спеши[45]
И грейся, став на место корифейское.[46]
Когда-то я ведь тоже занимал его!

Карион

Но банщик в двери вышвырнет, схватив его
За задницу. По виду разгадает ведь,
Что человек совсем плохой чеканки он.
А мы пойдем и богу вознесем хвалу.

Уходят в дом. Хор пляшет.

Эписодий шестой

Входит старуха, накрашенная и разряженная; в руках у нее блюдо с пирожными и лакомствами.

Старуха

(хору)

Туда ли я попала, старцы милые?
Не здесь ли этот новый бог находится,
Иль совершенно я с дороги сбилася?

Карион

Ты у его дверей, красотка юная,
Чей голос полон робости девической.

Старуха

Ну так из дома кликну я кого-нибудь.

Хремил

(выходит ей навстречу)

Не надо. Выхожу и сам я из дому.
А ты зачем являешься? Выкладывай!

Старуха

Ах, милый мой, дела свершились страшные,
Безбожные: с тех пор как этот бог прозрел,
Мне жизнь не в жизнь он сделал окончательно.

Хремил

Да дело в чем? Неужто ты доносчица
Средь женщин?

Старуха

Нет, клянусь тебе, конечно нет!

Хремил

Так обнесли тебя, наверно, чаркою?

Старуха

Смеешься ты, а я терзаюсь, бедная!

Хремил

Да что ж тебя терзает так? Рассказывай!

Старуха

Ну, слушай. Я имела друга – юношу,
Хоть бедного, да милого, красивого
И честного. Чуть выскажу желание, –
Исполнит все так чинно, так прекрасно он!
Зато и я, что ни попросит, делала.

Хремил

Что ж у тебя просил он главным образом?

Старуха

Немного: был со мной стыдлив до крайности.
Попросит он драхм двадцать, чтоб купить себе
Гиматий,[47] восемь – чтоб купить сандалии;
Да для сестер попросит на хитончики,
Да для старухи-матери – накидочку,
Зерна четыре меры – на питание.

Хремил

Немного же, клянуся Аполлоном я,
Ты назвала! И впрямь стыдлив был юноша!

Старуха

И это все не из корыстолюбия, –
Так говорил, – он просит, из одной любви:
Чтоб вспоминать меня, нося гиматий мой…

Хремил

Да это не любовь, а страсть безмерная!

Старуха

Да, но теперь совсем переменился он
И думает, противный, не по-прежнему.
Когда вот это самое пирожное
И все другие, что на блюде, лакомства
Заботливо послала я, сказав ему,
Что вечерком приду…

Хремил

Скажи, что сделал он?

Старуха