По чунским порогам

Град продолжался недолго. Мы поднялись, потирая побитые места, и прежде всего пошли к реке. К нашему удивлению, лодка преспокойно стояла на месте: ее сохранили удачно расположенные кусты. Зато на месте костра оказалась яма. Бурей снесло не только пылающие сучья, но даже золу и перегоревшую под кострищем землю. Цепочкой протянулись к бору растерзанные и измазанные вареники. Плащ мы нашли шагов за сотню от костра, а полотенце достать так и не удалось — оно повисло на вершине сосны. Шляпа исчезла бесследно.

ПОЙМАЛИ ЛОСЕНКА

Это еще не было пустоплесьем, но уже и здесь было достаточно дико. Если на верхних плесах — где тоже редко встречались деревни — по берегам так или иначе везде чувствовалось присутствие человека: пасутся табуны скота, пробиты тропинки к реке, торчат жерди прошлогодних остожьев, курятся дальние дымки костров, — то после Кадареи ничего этого нет. Разве мелькнет случайный затес топором на дереве, сделанный неведомо кем и для какой цели.

Здесь нам довелось увидеть новый вариант лодочного передвижения между деревнями: на собаках. Когда хозяин сплывает вниз, с ним рядом в лодке, почетными пассажирами, сидят собаки. На обратном пути собаки уже добросовестно бурлачат. Мы видели прежде, как лодки против течения буксируются лошадьми. Но лошади нужен широкий открытый берег. Встань на ее пути утес — и дальше не будет ходу. Собака бежит по самой узенькой кромке, карабкается по камням. Встретится утес — и то не страшно: хозяин посадит собаку в лодку, обойдет утес на веслах, а там снова спустит ее на берег.

Река в этом месте течет строго на юг — делает такую удивительную петлю, — и поэтому солнца мы сегодня долго не видим, с утра оно где-то за высокими горами. Одиннадцатый час, а на берегах еще не обсохла роса. Особенно красиво выглядят большие круги паутины. По ним можно сейчас пересчитать все паучье население леса. Я терпеть не могу пауков. Маленьких, домашних, или безобидных длинноногих мизгирей — еще так-сяк, но представьте себе желто-зеленую образину величиной чуть ли не с грецкий орех, с мохнатыми цепкими лапами и челюстями, которые, кажется, готовы перекусить пополам и человека, если он сунется в паутину. И вот я запасся ворохом сухих сосновых шишек, лодка плывет недалеко от берега, и когда я вижу опрокинувшегося вниз головой посреди своих тенет толстобрюхого паука, открываю бомбардировку. Порой шишка пробивает только паутину, и я вижу, как паук торопливо и жадно бросается к тому месту, видимо, рассчитывая ухватить крупную добычу; иногда шишка вышибает и самого паука.

Кстати сказать, особенно сильная нелюбовь к паукам у меня появилась после лицезрения такой сцены из их паучьих нравов. Я сидел на земле в сухом сосновом бору. Мимо меня, едва переставляя лапы по песку, тащился небольшой, но странного вида серый паук. Похоже было, что он одет в каракулевую шубу или утыкан булавками, плотно головка к головке. Во всяком случае, эта каракулевая шуба явно мешала ему. «Болезнь, что ли, какая у него?» — подумал я и, сломив сухую былинку, концом ее тронул паука. К моему удивлению, под нажимом былинки от паука отвалился комок и, к еще большему удивлению, этот комок оказался живым и мгновенно рассыпался целой ватагой молодых паучат. Так вот в чем дело! Они заживо поедали своего предка, из яйца которого сами вылупились!

В конце концов охотиться на пауков мне надоело, остаток шишек я выбросил в реку. Плывем по-прежнему близ берега. Не очень глубоко, вода прозрачная, на дне хорошо видно рыбу. Ельцы, не смущаясь, идут прямо навстречу лодке тысячными косяками; сорога и окунь — более осторожные, они тихонько, боком, боком, отплывают к середине реки: а щуки стоят у самого берега, вытянувшись, как палки. Мы сидим неподвижно, стараясь не тряхнуть лодку, и пристально смотрим в воду. Изредка тот или иной из нас шепчет:

— Справа, справа… Ух, какая огромная!..

Миша хотел открыть стрельбу по щукам, но я воспротивился: к чему? Есть ее все равно не будем — разве сравнить щуку с крупной сорогой или окунем? А ради спортивного интереса стоит ли губить рыбу?

Так мы проплыли несколько километров, и я уже было потянулся к кормовому веслу, чтобы вывести лодку на фарватер, как впереди нас, на довольно значительном расстоянии, что-то тяжелое упало в реку. Веером рассыпались в стороны брызги, а потом на этом месте обозначился продолговатый черный предмет. Он быстро заскользил прочь от берега. Мы не успели перемолвиться ни одним словом, как всплеск повторился — правда, не столь шумный, — и на воде появился еще один плавучий предмет.

— Сохатые! — в голос выговорили мы оба сразу.

— Настигнем?

— Давай попробуем!..