По грибы. Рассказы

Но в один прекрасный день вдруг обнаруживалось, что на земляничную поляну ногой ступить негде, – всё было красным красно от спелых ягод! Начиная с краёв, мы кропотливо обирали урожайное местечко, складывая ягоды в пол-литровые банки. Банки быстро наполнялись и источали чудесный аромат, и мы постоянно совали в них свои носы!

***

Очень я любила малину, но у бабушки в саду было её мало – даже поесть не хватало. Пришлось мне, когда настало время, взять корзинку и бежать в лес на разведку. Надо было идти вглубь, на лесные дороги, где, как я помнила, по обочинам рос малинник. Но уже на опушке я остановилась – сердечко моё ёкнуло: кое-где их густых зарослей ольхи дугами свисали малиновые ветви, увешанные спелыми ягодами. Я кинулась к ним с радостным писком. Быстро покончив с первой находкой, стала продираться дальше через ольшаник и прямиком выпросталась на солнечную поляну, заросшую роскошным тёмно-зелёным малинником, гнущимся от тяжести ягод. Дух мой захватило: минуту-другую я ошеломленно ахала, охватывая глазами нежданное богатство, – страшно было портить такую красоту! Осторожно развернув одну из веток белой изнанкой листьев кверху, я залюбовалась тяжёлой гирляндой ягод, похожих на красные вязаные шапочки с торчащими из каждого рубинового зёрнышка шерстинками. Малина была спелой, бралась легко, а на ветке при этом оставались многочисленные беленькие конусы плодоножек.

Там же меня ожидал ещё один удивительный сюрприз: я наткнулась на куст невиданной мною прежде жёлтой малины – изысканно-красивой, с особенным тонким вкусом.

Малинник я всё-таки основательно потрепала, натоптав в нём ходов, – да и как иначе? Зато принесла домой целую корзину душистой лесной малины, немало удивив всех домашних.

***

Ходили мы с подружками и за черникой, но сбор черники – занятие кропотливое и скучное: ползаешь по черничнику, поминутно заглядывая внутрь гулкого бидона, прикидывая, сколько же ещё осталось до верха. Однажды собирали мы так чернику, а ягоды было мало, и дело шло совсем медленно, видно, кто-то уже прошёлся по этим местам. После безрезультатных блужданий и поисков, энтузиазм у нас совсем пропал, да и есть захотелось, – плюнули мы на всё и стали выбираться на опушку. И вот тут-то свершилось чудо: на самом краю леса наткнулись мы неожиданно на черничник, сизый от нетронутых ягод. Глаза у нас загорелись, лень испарилась, ведь с такой щедрой скатерти-самобранки ягода сама в корзинку прыгает! Домой мы в тот день вернулись с полными бидонами отборной черники.

Долгой жизнью проверено, что этакое чудо нередко случается на выходе из леса, – даже подчас думаешь, что «кто-то» специально делает тебе напоследок такой вдохновляющий подарок и радуется вместе с тобой!

***

Лето катилось своим чередом, даря нам всё новые радости: начинался сенокос. Утром по росе, когда трава хорошо берётся, дед ходил косить, а днём мать с тёткой несколько раз бегали ворошить сохнущее сено лёгкими деревянными граблями, чтобы к вечеру, уже готовым, собрать его в копёнки. Если случался неожиданный дождь – сено приходилось досушивать по нескольку дней, прикрывая копны брезентом и дожидаясь солнечной погоды.

Самое для нас интересное происходило, когда дед с помощниками начинали возить сено домой на старой колхозной лошадёнке. Высоченный воз сгружался под распахнутым настежь сеновалом, и мужики принимались вилами забрасывать сено наверх. Сено было лёгким, воздушным, пестрело высушенными полевыми цветами, пахло чабрецом, солнцем, летом. Мы с визгом, кидались в духмяную копну, рискуя попасть под вилы, – на нас покрикивали, но радости нашей не было предела!

В разгаре был сенокос и в колхозе. С нашего холма мы наблюдали, как деревенские бабы в белых косынках, сдвинутых на лоб, и мужики в косоворотках слаженно метали громадные стога. Они аккуратно распределяли и утаптывали сено наверху, граблями очёсывали стог по бокам – чтобы ветер потом не зацепил и не растрепал, чтобы дожди не смогли промочить глубоко, иначе сено от сырости «загорится» внутри и сгниёт.

***

В первой половине августа установилась такая жара, будто бы лето разом кинуло в печку все оставшиеся дрова. Небосклон был затянут мутной пеленой, в которой висел раскалённый добела солнечный диск. Сильный ветер носил запахи вздымаемой дорожной пыли, высохшей полыни, сена. Листва загрубела, утратила свой молодой блеск. Трудно было поверить, что совсем скоро подберётся сырая предосенняя прохлада.