По грибы. Рассказы

Тётка разыскала в жестянке с лекарствами засохшую пипетку, промыла её как следует и приступила к кормлению «младенца», а уж в этом она была докой: даром, что ли, девчонкой в няньках сидела, да и двух своих мальчишек вырастила? Бережно зажав крошечного ежонка в руке, тётя Катя опустила кончик пипетки в рюмочку с парным молоком, набрала чуточку и осторожно выдавила одну капельку в его разинутый ротик. Затаив дыхание, мы наблюдали за процессом. Бедный детёныш сморщился от неожиданности, закрутил лапками, беззвучно зашамкал и выпустил всё с пузырями назад. Тётка переждала чуточку, пока ежонок очухается, и повторила операцию – пузырей уже не было, но справиться с каплей молока, которая заполнила его открытый ротишко, бедняга никак не мог: он двигал туда-сюда язычком, пытаясь избавиться от помехи. Но природа, видимо, взяла своё, и молочко вдруг провалилось внутрь его горлышка. «Проглотил! Проглотил!» – завопили мы. Третьей каплей детёныш уже смешно и неумело чавкал – быстро распробовал, голод-то не тётка. Четвёртую каплю он, наверное, ждал, но тётя Катя больше не дала, сказав, что это может плохо кончиться для такой крохи, пусть сначала усвоится то, что попало в желудочек. Мы страшно расстроились, что ежонок остался голодным, но тётка знала, что делала, и пришлось нам смириться. Новоявленная Граня была уложена в корзиночку, на ватку, под тёплую фланелевую тряпочку.

Каждый час тётя Катя доставала ежонка из корзинки и выдавливала ему в ротик несколько капель молока. Дело пошло на лад, и Граня, совершенно очевидно, стала ждать каждой следующей кормёжки. Оказавшись в тёплой тёткиной руке, она начинала дрожать от нетерпения и шарить по воздуху разинутым ротиком. Получив отмеренную каплю, Граня не успокаивалась, тянула мордочку за следующей, нетерпеливо скребя передними лапками по тёткиным пальцам.

Когда ежишко первый раз «испачкал пелёнку», мы поняли, что – ура! – молочко усвоилось! Постепенно тётушка стала увеличивать ему порцию, а кормить стала реже.

Каждое утро мы начинали с того, что с нетерпением совали носы в корзинку, чтобы узнать, как там Граня переночевала, что у неё новенького? Голенький «зародыш» буквально за три дня преобразился: выпустил иголки, спрятанные при рождении под кожей, – сначала белые и мягкие, а потом и тёмные, настоящие. Всё говорило о том, что ежонок не испытывает никаких лишений и хорошо усваивает коровье молоко: рос он просто на глазах. Пипетку скоро заменили стеклянным пузырьком с резиновой соской, которую Граня с упоением чмокала, захлёбываясь от жадности и пуская белые молочные пузыри через нос. Недели через две она и глазки раскрыла – две блестящие бусинки – как мы обрадовались! А уж к третьей неделе она превратилась в настоящего ёжика, только пока ещё маленького, с небольшое куриное яйцо.

Как все малые детки Граня поначалу много спала и просыпалась только от голода. Граня любила поесть – а мы и рады стараться! Размочили как-то кусочек булки в молоке и подставили блюдце ей под нос, но она привыкла пить молоко из бутылочки и не поняла, чего мы от неё хотим. Пришлось ткнуть её мордочкой в тюрю – Граня смешно зафыркала, сморщилась и отвернулась. И только после нескольких попыток развернуть её к блюдцу она перестала упрямиться и с осторожностью лизнула размоченную булку. Так Граня научилась есть по-взрослому, и булочка ей очень понравилась! С тех пор мы для сытности всегда кормили её этой тюрей.

Граня привыкла к нашим рукам. Мы не давали ей покоя: постоянно вытаскивали из корзинки, рассматривали и умилялись на её чёрненький кожистый носик, смышлёные, как нам казалось, глазёнки, маленькие, заросшие шёрсткой ушки, толстый мягонький животик.

Скоро драночная корзинка, которая была Граниным гнёздышком, стала ей мала – особо не развернёшься, не подвигаешься. Корзинку заменили старым фанерным ящиком, который разыскали на чердаке. Ящик вынесли на улицу и расположили под скамейкой, стоящей перед домом. Скамейка была широкой, сколоченной из толстых реек и имела удобную изогнутую спинку. За ней росла пушистая рябина, создававшая благодатную тень отдыхающим. Понятно, что на этой лавке целый день кто-то толкался: и мы, дети, со своими игрушками, и взрослые постоянно присаживались отдохнуть, поболтать. Скамейка была центром нашей уличной жизни, поэтому и оказалась самым походящим местом для устройства Граниного домика. Проснувшись, мы первым делом неслись на улицу, плюхались на лавку и вытаскивали из ящика тёплую, оторопевшую от сна, Граню.

От хорошего питания Граня росла как на дрожжах и становилась очень смышлёным ёжиком. Мы стали выпускать её на травку погулять и с интересом наблюдали за её перемещениями. Далеко она не уходила и всегда возвращалась назад. Однажды её впервые увидела наша кошка-охотница Мурка; опасливо подойдя к ежонку, она обнюхала его и осторожно, пару раз, тронула мягкой лапочкой. Мы стояли начеку! Но Граня не испугалась, не растопырила иголки – она ещё не умела бояться. Мурка потопталась вокруг и, удовлетворив любопытство, убежала по своим делам, не сочтя ежонка подходящей дичью.