По грибы. Рассказы

А я и до сих пор помню и Катю, и Фросю, и их «шведский стол»…

Закадычная подружка

Была у меня в деревне закадычная подружка – Валька. Она, так же как и я, каждое лето приезжала из Питера к родне на каникулы. В городе мы жили далеко друг от друга и виделись редко, а летом, в деревне, были не разлей вода. Тётя Тоня, Валькина мать, была знатной рукодельницей: шила и вязала на заказ, и Валька уже с раннего детства всему была обучена. У матери от её рукоделий скапливалось множество красивых лоскутков и клубочков шерсти – Валька всё пускала в дело – шила и вязала на своих кукол платьишки, кофточки, шапочки, штанишки. Весь этот обширный гардероб она держала в большой коробке и, когда я приходила, вытаскивала её из шкафа – хвастаться! Я очень любила перебирать и рассматривать Валькино богатство. Она демонстрировала мне свои новинки, и мы подолгу примеряли их на кукол, обсуждая все их замечательные достоинства.

Скажу только, что через много лет уже Валькина дочка унаследовала эти таланты и даже превзошла мать и бабку – стала профессиональной златошвейкой, работает в церковной мастерской, расшивает золотом и серебром ризы для священников.

***

Летний день в деревне – бесконечный. С утра до вечера мы с ребятнёй табуном носились по деревне – играли в лапту, в прятки, в казаков-разбойников. Когда же уставали скакать по весям, принимались играть в дочки-матери, во врачей, в магазин, – это были спектакли для самих себя, в которых мы с серьёзностью подражали взрослым, их поведению, манерам и интонациям.

Игра во врачей состояла в том, что Валька тащила «заболевших» и посему тепло укутанных кукол в «больницу» на приём к врачу (которого обычно изображала я). Врач измеряла температуру у «пациентов» (которая непременно достигала сорока градусов), прослушивала лёгкие, смотрела им в рот и строгим голосом объявляла диагноз. Всё сопровождалось наставлениями «мамаше», назначением разных примочек и таблеток, которые тут же выдавались и сразу применялись. В обязательном порядке делались многочисленные уколы и прививки – благо куклы были бессловесные, а шприцы ненастоящие.

Играя в магазин, раскладывали на скамейке (в качестве прилавка) пучки травы, корешки, разноцветные головки клевера, круглые камешки – всё это у нас числилось «овощами». В ряд также ставились пузырьки из-под валерьянки, наполненные «молоком». За «товар» расплачивались листьями подорожника, которые, по нашему мнению, отлично подходили на роль денежных купюр: их можно было сложить в пачку, зажать в кулаке и «отслюнявить» нужное количество при покупке. Без сомнения, сценарий всего действия, диалоги и замашки торгующихся были подсмотрены и подслушаны нами у взрослых, – а у кого же ещё?

***

Деревушка наша располагалась на холме, откуда открывались просторы, манящие и неизведанные. Блуждая по окрестностям, мы с Валькой делали маленькие чудесные открытия, которые будоражили наши детские души. Таким открытием могла стать и обнаруженная в лесу полянка с ландышами, и найденная в болотистой низинке пара кочек с невиданной нами дотоле клюквой. А однажды, на закате, вышли мы на некошеный луг с длинными вечерними тенями, по которому уже волочился туман, насыщенный необыкновенным тонким ароматом. Над поникшей от тяжёлой росы травой множеством свечек возвышались парафиново-белые резные соцветия благоухающей ночной фиалки, любки…

Своими открытиями мы делились с деревенской ребятнёй, которая, разинув рты, слушала наши красочные рассказы, а мы, подогревая их жгучее любопытство, до поры до времени скрывали местоположение очередного чуда, – это была увлекательная игра, одинаково интересная и рассказчикам, и слушателям. Уж потом мы с Валькой «раскалывались» и вели всю ватагу показывать «место». Ценность предъявленного нами открытия возводилась детским воображением в степень.

Как-то набрели мы вдалеке от дома, в поле, на полузасыпанный колхозный гурт, в котором зимой хранилась картошка, – большущую кучу чистого жёлтого песка! Самое главное – песок был влажным от ночных дождей, а не сухой, рассыпчатый, стекающий между пальцами (то есть, бесполезный)! Мы с Валькой тут же, от нечего делать, вырыли в куче пещеру, а потом один за другим стали строить дома, прокладывать дороги, сажать сады и делать пышные грядки, да так увлеклись созиданием, что забыли про время и про обед. Опомнились, когда солнце стало падать за горизонт, – день остыл. Озябшие от сырого песка, мы распрямили спину и негнущиеся ноги и, кое-как отряхнувшись, с сожалением потрусили домой, беспрестанно оборачиваясь и любуясь напоследок своим рукотворным царством, раскинувшимся в закатных лучах на склоне песчаной горы. Дома нам всыпали по первое число! Однако мы не особенно расстроились и через день-два вели строительство уже в большой компании ребят.

***