По южным странам

На следующее утро пыльная мгла одела все небо. К полудню уже невозможно разглядеть Евфрат. Не только небо, а весь воздух стал оранжево-красным. На улице, как в театре теней, возникают неясные силуэты. В чайной зажжены все лампы, а за окном — будто зарево далекого пожара. Старики, которых мы расспрашивали через переводчика, говорят, что такое случается часто и чаще всего в это время года. Пройдет полоса мглы, сразу станет холодно и выпадет дождь. Три года назад подобная погода стояла три дня, да и в этом году уже был такой день в самую знойную пору лета.

На улице все спокойно. Не колыхнется трепетная крона пальм, не шевельнутся листья евфратского тополя, дрожащего всегда, как наша осина (кстати, Иуда повесился, вероятно, именно на евфратском тополе. Откуда здесь быть осине?). На все вокруг садится серо-желтая пыль. Мальчишки рисуют и пишут на лимузинах. Наши костюмы тоже покрыты этой тончайшей пудрой пустыни. Машины идут с зажженными фарами и непрерывными гудками издалека оповещают о своем приближении. Часам к трем воздух становится желтым и таким остается до захода. Тускло горят уличные фонари.

А утром ярко сияло солнце и небо было, как всегда, голубое. Прогноз стариков оправдался наполовину: дождя не было, но лужицы на политых водою мостовых покрылись тонким слоем льда.

Асфальтированное шоссе Халеб — Абу-Кемаль заканчивается вскоре за Дейр-эз-Зором. Дальше едем десятки километров по гипсовой плите — обнаженным ветром древним озерным отложениям гипса. Дорога разбита. Белая гипсовая пыль из-под колес стелется туманом, и ветер отгоняет ее в сторону.

Абу-Кемаль уже близко. Виднеется левый высокий берег Евфрата, темная зелень садов и рощ оазиса, но сам город скрыт тучами пыли. Вот наконец и главная улица, асфальт, сети проводов на столбах, смесь старинных и современных домов. Мечеть. Голос муэдзина слабо доносится с минарета. Его перебивают бойкие мелодии иракских песен из чьего-то приемника.

Чудесный мраморный дворик в гостинице. Два фонтана. Несколько пальм. Еще молодые, не дотянулись до крыши. Много иракских ковров, один краше другого. В номере темно и холодно. Переводчик долго объясняется с хозяином и наконец заставляет его принести другую лампочку. Она вдвое ярче прежней, и мы приступаем к работе.

Вблизи Абу-Кемаля за урочищем Телль-Харири находится замечательный археологический памятник пятитысячелетней культуры — раскопки города Мари, столицы государства, носившего это же имя. Оно существовало в третьем и начале второго тысячелетия до нашей эры. Территория государства Мари простиралась до берегов Персидского залива. Столицу населяли шумеры. Не один раз Мари захватывали и разрушали завоеватели. В начале второго тысячелетия до нашей эры вавилонский царь Хаммураби дважды разрушал город. После этого Мари потерял свое значение. Некоторое время он служил местом остановки караванов, но постепенно город стали забывать, и ветер пустыни занес его песком.

В 1933–1936 годах холм Телль-Харири впервые раскопал французский археолог Андре Парро, и мир узнал об одной из древнейших цивилизаций. Основным источником сведений был богатейший архив документов, написанных на глиняных табличках. В 1954 году вместе с А. Парро раскопки продолжили Ж. Брюссон и П. Жомен. Были найдены новые каменные книги девятнадцатого века до нашей эры — мраморные доски, исписанные с обеих сторон религиозными текстами. В дворцах Нини-Заза, Шамаш и в особенно богатом Зимрилиме раскопали множество статуй, стенных росписей, керамических сосудов, статуэток, печатей и т. п. Часть этих находок можно видеть в музеях Дамаска и Халеба, но большинство их вывезено во Францию. Замечательно скульптурное изображение богини плодородия в человеческий рост, изваянное из белого известняка. Это роскошно одетая женщина, обнаженные руки ее украшены браслетами, шея — перламутровым ожерельем, на голове сложный убор. Богиня держит сосуд, из которого струится вода, ниспадая на ее богато убранное платье. На губах спокойная улыбка.

Обращает на себя внимание бронзовый лев с неправдоподобным для хищного зверя добрым выражением. В то же время он будто готовится прыгнуть. Высокой выразительности достиг безымянный скульптор середины третьего тысячелетия до нашей эры в изображении Иди-Нарума (это имя было написано на правом плече фигуры). Мужчина сложил руки, символизируя почтение и в то же время силу, голова чуть наклонена, губы сжаты, но на них заметна саркастическая усмешка. Особенно запоминаются необычные мраморные статуи с огромными нефритовыми черными глазами, бровями, бородами у мужских и сложными прическами у женских фигур.

…На улицах Абу-Кемаля высокие, стройные женщины несут на головах- воду в танаках — жестяных бидонах из-под бензина. У мужчин, у мальчиков высокий и широкий, несколько прямоугольный лоб, крупные прямые носы. У них совсем иной облик, чем у бедуинов Сирийской пустыни. И у всех огромные глаза. Так и прошел этот человеческий тип через пять тысячелетий — от статуй Телль-Харири до наших дней.

* * *