По южным странам

Прошли еще двадцать пять километров по слабо накатанной дороге-тропе (а то и вовсе без дороги), и перед нами открылся надолго запомнившийся ландшафт: равнина, холмы и склоны вади, покрытые обломками базальта. Это область древних лавовых излияний. Если убрать обломки, обнажится хорошая, без щебня, плодородная почва. Среди черных россыпей желтые такыры.

Последние тридцать пять километров едем по прямой, как стрела, «французской» дороге. Черные базальтовые покровы, желтые такыры, и снова те же базальты и такыры. Иногда встречаются невысокие изгороди. Это защита от ветра для скота в холодное время. Наконец показались черные сопки и на вершине одной из них прямоугольные очертания стен и высокая башня с флагом. Это и есть пограничный пост Зелаф.

При французах здесь была выстроена маленькая крепость, но в отличие от римских завоевателей их последователи, чувствуя себя, по-видимому, временными хозяевами, строили кое-как, из мелкого камня. В плане это прямоугольное сооружение. Наружу обращены глухие стены, внутри — жилые помещения и службы. В середине квадратная башня высотой метров десять — двенадцать. По углам стен пулеметные гнезда и амбразуры.

Из Саба-Бяр о нашем приезде сообщили по радио, и перед воротами заставы выстроился весь гарнизон. В столовой горел огонь в камине и вовсю гремел радиоприемник.

Нам отвели отдельную комнату. На стенах яркие верблюжьи седла и украшения. Труднодоступные для машин участки границы солдаты объезжают на дромадерах, пробегающих в час двадцать пять километров.

Пограничники проявили большой интерес к нашим ботаническим коллекциям и обнаружили поразительные знания. Они назвали по-арабски все растения, точно различая отдельные виды. А повар принес свои сборы — листья и соцветия какого-то пахучего зонтичного. Добавка щепотки этого растения в сигарету хорошо помогает от головной боли и от желудочных заболеваний. У нас не было больных, но все курящие попробовали это снадобье. Кстати, мы уже истощили все свои запасы табака. Как только об этом узнали солдаты, тотчас каждому из нас дали по пачке. Перед завтраком повар попросил сфотографировать его, но не в поварской спецовке, а в военном мундире с традиционной красной куфие и кокардой на черных обручиках агаля, облегающих голову.

Черный базальт повсюду скрывает плодородную землю. Где глыбы покрупнее, где помельче, но они везде. Трудно представить себе более мрачную картину. Если существует ад, то он, несомненно, вымощен базальтом. В горах друзы убирают обломки, складывают из них стенки и внутри оград устраивают виноградники и сады. На расстоянии одного — полутора километров отсюда начинается своеобразная равнина — пестрое сочетание каменных россыпей, такыров и водороин, по которым дождевые воды с Джебель-Друза стекают в огромную депрессию. Бедуины называют это место Рахабат. Здесь в зимнее время накапливается большое количество воды, которая в иные годы держится несколько месяцев, постепенно испаряясь. В переводе с арабского рахабат — свободное пространство. Пересечь эту равнину и кратчайшим путем проехать в Дамаск нельзя, потому что для машины местность эта недоступна. Ехать надо в обход.

Впереди потухший вулкан, своей формой удивительно напоминающий миноносец: нос, боевые башни, капитанский мостик и низкие трубы. Нет только мачт. Пересекаем участок вспученной лавы. Кажется, что она кипела и потом в одно мгновенье застыла, да так и сохранилась с конца третичного периода.

Над линией горизонта возвышаются конические горы — потухшие вулканы. Небо закрыто низкими тучами, пришедшими с запада. Там, над Джебель-Друзом, идет дождь. После полудня нехотя начало проглядывать солнце. Среди базальтов появились огромные плоские хабры-такыры. Издали они казались полосками воды, но только приблизишься, миражная вода убегает.

На расчищенной площадке несколько шатров. Бедуины пришли сюда после дождей, когда в низинах скопилась вода. Кормов много. По краю такыров пасутся отары овец. Среди скальных россыпей верблюды кажутся белыми на черном фоне. Это место называется Шарк-Сейсс. Вот сюда и нужно нашему пастуху. Зло лают собаки, но, узнав своего, умолкают, хотя мы им явно не нравимся.

Пастух приглашает в шатер, и первым делом, конечно, кофе, а затем сыр шанклыш, вкусом похожий на рокфор, а по виду напоминающий творог, похлебка из пшеничной муки, данен-эль-джиды (в переводе — «козье ухо») — вареники с начинкой из мяса с картофелем, потом маслины, виноградное варенье и финики. Бедуины любят сладкое и даже в лепешку заворачивают острый сыр вместе с виноградным вареньем. В заключение пьем чай. А на дорогу снова кофе.

Местность беспорядочно исчерчена следами автомобильных колес. Пересекаем огромный такыр — восемь километров идеально гладкой равнины. Зимой и весной тут будет озеро, и тогда уж не проехать. А сейчас несемся со скоростью сто километров в час!