По южным странам

Недавно была предпринята попытка заменить науры современными машинами, в частности моторами с насосами. Однако они не оправдали себя. А науры не требуют ни горючего, ни труда и работают почти без обслуживания.

Древняя часть города. Долго петляли мы по узким темным улочкам, мимо кустарных мастерских, над которыми нависают балконы и выступы вторых этажей. Наконец мы нырнули в ворота большого дома и, пробыв пять-шесть секунд в темноте, оказались на мосту через Оронт. Несколько примыкающих вплотную строений выступали прямо из воды. В здании, сквозь которое мы попали на мост, помещается и мельница и мечеть. Мельница работает от наура, достигающего высоты трех-этажного дома. Одновременно наур выполняет работу водоподъёмного механизма, вливая воду в акведук. На мельницу можно пройти и с реки, где устроены причалы и открытая галерея. Напротив мельницы еще один наур, но он лишь поднимает воду. В стороне на берегу высится купол бани, существующей с восьмого века. Оронт не широк, течение его медленное, в реке отражаются розовато-песочные стены, блестят струйки сбегающей с наура воды, поодаль густая зелень арундо, пирамидальные тополя и над ними безоблачное темносинее небо…

Еще один уголок Оронта. Невысокая плотина, вода спокойно перекатывается через гребенку. Выше плотины на тихой воде стайки уток и гусей. На берегу старинная мельница. Водяное колесо скрыто внутри. Мы поднялись на плоскую крышу. Слышно, как внизу шумит вода. Мельница чуть вздрагивает. Подумать только, что она размалывает зерно уже сотни лет! На другой стороне реки — бойня. Она стоит в своей вековой неприкосновенности. Двадцатый век проявился лишь в том, что кровь забитых животных стекает теперь в реку не по известняковым плитам, а по блестящему цементному полу. Внутри мельницы, манящей запахом свежего зерна, деревянное зубчатое колесо приводит в движение древние жернова. Грубо отесанные деревянные части покрыты черным лаком времени. Мука ссыпается в каменный, из цельной глыбы выдолбленный ларь. Нет здесь ни одной железной детали. Только дерево и камень. Металл проник сюда лишь в электропроводке да в нитях тусклой, покрытой мучной пылью лампочки.

Жители Хамы приходят посмотреть на эту мельницу, как и мы. Им хочется пройтись по парку вдоль Оронта и полюбоваться науром. Приятно посидеть здесь в чайной, возле самого наура, где ветер нет-нет да и подхватит и донесет до вас сверкающие брызги.

Ночь. Уснул древний город, но водяное колесо — реальное воплощение символа вечности — неустанно продолжает свое движение.

Хама насчитывает семьдесят пять тысяч жителей, для которых давно уже не хватает питьевой воды, доставляемой подземным каналом-кяризом Уммия. Он разветвляется и снабжает колодцы в некоторых дворах. После реконструкции плотины на Хомском озере к Хаме был проведен канал. Воды его после очистки поступают в недавно сооруженный водопровод. Вода, поднимаемая наурами, не годится для питья. В окрестностях Хамы проводятся буровые работы, отыскивают новые источники для улучшения водоснабжения города.

Из Хамы мы отправились на запад. Вдаль уходит волнистая равнина, поражающая красным цветом богарных почв. Пашни чередуются с каменистыми участками пастбищ, стравленными до крайнего предела. Здесь постоянно пасут скот городские жители.

В пяти километрах от города за колючей проволокой большой участок покрыт густой травой. Оказалось, что это территория строящегося аэродрома. Она огорожена четыре года тому назад, раньше на этом месте были богарные посевы. И вот даже за такой короткий срок успела развиться богатая и разнообразная растительность. Растения обильно цветут и плодоносят, не то что на пастбищах. Если строительство аэродрома затянется еще на несколько лет, то разрастутся не только травы, но появятся кустарники и древесные породы.

Предгорья хребта Джебель-Ансария. Начиная от городка Масьяф (где сохранился подземный бассейн римского времени и где у домов античные фундаменты) склоны террасированы, преобладают посадки инжира, черной и белой шелковицы, кукурузы. Изредка встречаются оливковые деревья и хлопчатник. Проторенных дорог нет, приходится, сверяясь с картой, расспрашивать встречных, чтобы не сбиться с пути. Минуем несколько деревушек, расположенных, как обычно, на наиболее скалистых местах. На крышах домов бурые шары размером с два кулака. Это провяливаются очищенные от косточек свалянные комом винные ягоды — плоды инжира. Их, а также вяленые ягоды шелковицы, в большом количестве употребляет в пищу местное население. В известной мере это заменяет им хлеб. Из шелковицы с добавкой кукурузной муки пекут лепешки.

Неожиданно обнаружилось общее в быте разных народов, разобщенных огромным расстоянием. Н. И. Вавилов, путешествуя по Афганистану, встретил в горных ущельях Гиндукуша деревни, жители которых не возделывали хлебных злаков, а питались исключительно лепешками из вяленой шелковицы. Он даже назвал их «тутовые деревни».