По южным странам

Саламия лежит на краю «плодородного полумесяца». Еще восточнее среди сильно холмистой равнины на фоне красноватых богарных пашен белеют пирамидальные кучи известняка. Возле некоторых из этих миниатюрных островерхих терриконов выделяются зеленые пятна. Там выкопаны колодцы, установлены насосы, и с их помощью орошаются небольшие земельные участки. Льготы, поощряющие расширение посевов хлопчатника, содействовали устройству насосных установок, благо здесь были обнаружены грунтовые воды всего на глубине двадцати пяти — тридцати пяти метров от поверхности. Но очень скоро количество насосов так возросло, что один владелец насосной установки «подсасывал» воду у другого. Из-за этого многие поля были заброшены еще до сбора урожая, и их владельцы, потратившиеся на сооружение колодцев, приобретение двигателей, насосов, горючего, потерпели большие убытки. Учитывая, что хлопчатник требует большого количества воды для орошения, а запасы грунтовых вод в этом районе ограничены, местные власти запретили возделывание хлопчатника, и на немногих уцелевших орошаемых участках теперь сеют только пшеницу, кукурузу и бахчевые. А белые «терриконы» остались свидетельством хищнического расходования природных ресурсов.

Дорога поднялась выше и устремилась на нескончаемую холмистую равнину. На красном, порой коричнево-красном фоне сплошных пашен желтеют редкие, еще не сжатые полосы, а кое-где показались зеленя. Тени от веселых кучевых облачков сгущают краски на распаханной равнине, до горизонта прорезанной черной асфальтированной лентой. На дороге нет крутых поворотов, трудных подъемов и далеко впереди видны встречные машины, которые нет-нет да и сверкнут отраженным от стекол лучом солнца. На каменистых склонах увалов, на отдельных холмах приткнулись деревни. Дома в них, как хорезмские мавзолеи: куб, а на нем высокий конус. Иногда это похоже на гигантскую сахарную голову. Вокруг ни одного деревца. Когда я впервые увидел такую деревню, то задумался, не кладбище ли это с мавзолеями, пока дорога не привела нас в поселок.

Колодцы расположены в низинах, поодаль от деревень, и жители часто ходят за водой за четыре и пять километров.

Вот колодец Урум-эс-Сагра. Его глубина семьдесят пять метров. Достают воду пропущенной через блок веревкой, которую тянет лошадь. За один прием она вытаскивает далу емкостью в три-четыре ведра. Воду сливают в чан из плит известняка, подправленных цементной обмазкой. За день поднимают примерно тысячу литров воды. В засушливое время года колодцем пользуются жители четырех деревень. Самая близкая из них в четырех километрах отсюда. Зимой и ранней весной дождевую воду собирают в особые наливные колодцы, именуемые бирка или сихридж.

Возле некоторых поселков, обычно ниже их по склону увала, плантации инжира. Он растет без орошения. Встречаются и виноградники. Противоположная от деревни сторона увала, как правило, отдана под пастбища. Вид этих селений унылый. Жилища все одинаковые, из красноватой глины, чуть светлее, чем окружающие поля. В некоторых поселках основание домика — кубовидная часть его — сложено из камней, но верх всегда из необожженного сырцового кирпича. В таком доме только одна комната, в которую ведет единственная дверь. Окон нет. В вершине конуса — отверстие для циркуляции воздуха. Многосемейные, или те, кто побогаче, ставят в ряд, два, три и даже четыре таких дома. Возле жилых строений стоят еще точно такие же, но меньших размеров, так сказать, подростки. Это помещения для скота. И наконец совсем маленькие — для кур.

Кладбищенское однообразие этих деревушек оживляется голубятнями. Иногда это особый домик, чаще же над входом, по верхнему обрезу куба, слеплены глинобитные клетушки. В отличие от домов и сараев голубятни всегда побелены.

Чем дальше к северу, тем деревушки встречаются чаще, все больше возле них посадок инжира и виноградников, и наконец появляются оливковые деревья. Еще дальше плантации инжира. Оливки растут не только вблизи деревень, но и почти на всех увалах, где более каменистая почва.

Приближаемся к Халебу. Здесь, в этой полосе, выпадает больше осадков. На пути все чаще встречаются виноградники, сады из абрикосовых и персиковых деревьев. Ведь жители города предъявляют большой спрос на фрукты.

Откуда бы ни ехать, Халеб виден издалека. Над равниной возвышается холм с хорошо сохранившейся цитаделью. А. В. Елисееву она напомнила Казань. Вскоре с дальнего увала можно различить и самый город в виде нечетких рябых контуров, слившихся в дрожащем знойном воздухе. Затем, будто из земли, начинают расти высокие дома. Пашня или инжирная плантация вдруг оканчивается, и вы уже на асфальтированных широких улицах среди новых европейских домов. Халеб расположен не в оазисе, и у него нет пригородов. Кончается городская улица, и сразу начинается красноватая почва пшеничного поля.

Халеб — второй по значению город Сирии. Именно по значению, а по числу жителей он все время превосходил Дамаск, и только в самые последние годы столичному городу удалось обогнать его. Теперь Халеб несколько уступает Дамаску.