По ком звонит колокол

Джон Мосби, кажется, умел выпутываться из самых безвыходных ситуаций. Конечно, мог. Даже из гораздо более трудных. К тому же не забывай об эффекте неожиданности. Помни о нем. Помни, что все это не так уж и глупо и невозможно, если не отступать. Но этого мало. То, что поручено, надо сделать не с вероятным успехом, а наверняка. Ты только посмотри, как все обернулось. Впрочем, все пошло не так с самого начала, а в таких случаях катастрофа разрастается, как снежный ком, катящийся с горы.

Все так же сидя возле стола на корточках, он поднял голову и встретился взглядом с Марией, она улыбнулась ему. Он изобразил ответную улыбку, выбрал и рассовал по карманам еще четыре гранаты. Ему пришло в голову, что можно будет выкрутить из них детонаторы и воспользоваться ими. Не думаю, что это будет намного хуже. Взрыв произойдет синхронно со взрывом заряда и не ослабит его действия. По крайней мере, полагаю, что не ослабит. Даже уверен. Тебе следует чуть больше доверять себе. Ты же еще прошлой ночью думал о том, какие вы с дедом герои и какой трус твой отец. Так покажи теперь хоть немного уверенности в себе.

Он снова улыбнулся Марии, но эта улыбка была не более чем натяжением кожи на скулах и вокруг рта, не глубже.

Она восхищается тобой, подумал он. А я думаю, что ты – дерьмо. И эта gloria, и вся прочая чушь – тоже. У тебя ведь были прекрасные идеи, не так ли? И весь мир был у тебя в руках, да? К черту все это!

Спокойней, призвал он себя. Не заводись. Это лишь один из выходов. Всегда существуют и другие. Сейчас тебе приходится кусать ногти. Но вовсе не обязательно отрицать все, что было, только потому, что предстоит это потерять. Не уподобляйся какой-нибудь чертовой змее с перебитым хребтом, кусающей себя за хвост, тем более что у тебя хребет пока не перебит. И не начинай скулить раньше, чем стало больно, как шелудивый пес. Не разжигай в себе злобу еще до начала боя. В бою у тебя для этого будет предостаточно времени. По крайней мере, тогда злоба принесет тебе хоть какую-то пользу.

Пилар подошла к нему с его заплечным мешком.

– Вот, он снова целый и крепкий, – сказала она. – А те гранаты действительно очень хорошие, Inglés. Можешь на них положиться.

– Ты как, женщина?

Взглянув на него, она покачала головой и улыбнулась. Интересно, а насколько глубоко под кожу проникает ее улыбка? – подумал он. На вид – довольно глубоко.

– Я в порядке, – ответила она. – Dentro de la gravedad, – и, присев на корточки рядом с ним, спросила: – А что ты сам думаешь теперь, когда все действительно начинается?

– Что мало нас, – не задумываясь, ответил Роберт Джордан.

– Вот и я тоже так думаю, – согласилась она. – Очень мало. – И добавила только для его ушей: – Мария сама справится с лошадьми, я для этого не нужна. Мы их стреножим. Это же кавалерийские лошади, они стрельбы не боятся. А я пойду на нижний пост и сделаю то, что должен был сделать Пабло. Так у нас получится на одного человека больше.

– Хорошо, – сказал он. – Я так и думал, что ты это предложишь.

– Слушай, Inglés, – сказала она, глядя ему прямо в глаза, – ты не волнуйся. Все будет хорошо. Ты помни: они ведь ничего такого не ждут.

– Да, – согласился Роберт Джордан.

– И вот еще что, Inglés, – сказала Пилар так тихо, как позволял ее хриплый шепот, – ну, это, насчет твоей руки…

– А что насчет моей руки? – сердито перебил он.

– Да ты послушай. Не сердись, малыш. То, что я наговорила насчет руки… Это все цыганские бредни, это я так, для пущей важности. Ничего такого на самом деле не существует.

– Ну, хватит об этом, – холодно сказал он.

– Да нет, – сказала она ласковым, несмотря на хрипоту, голосом. – Это было вранье и чушь. Я не хочу, чтобы ты в день боя волновался.

– Я не волнуюсь, – сказал Роберт Джордан.

– Волнуешься, Inglés, – возразила она. – Очень волнуешься, и это понятно. Но все будет хорошо, Inglés. Для этого мы на свет и родились.

– Я не нуждаюсь в политическом комиссаре, – сказал Роберт Джордан.

Она снова улыбнулась ему, улыбнулась открытой искренней улыбкой, растянув свои широкие обветренные губы, и сказала:

– Я тебя очень люблю, Inglés.

– Мне это сейчас не нужно, – ответил он. – Ni tu, ni Dios[157].

– Да, – тем же хриплым шепотом сказала Пилар. – Я знаю. Просто мне хотелось тебе это сказать. И не волнуйся. Мы все сделаем очень хорошо.

– А как же иначе? – сказал Роберт Джордан, и улыбка тронула самый тонкий поверхностный слой кожи на его лице. – Конечно, сделаем. Все будет хорошо.

– Когда выступаем? – спросила Пилар.

Роберт Джордан взглянул на часы и ответил:

– Да прямо сейчас. – Потом протянул Ансельмо один из своих мешков и спросил: – Ты как, старик?

Старик заканчивал последний из целой кучи клиньев, которые он уже настрогал по образцу, данному ему Робертом Джорданом. Это были запасные клинья, на всякий случай.

– Ну, пока все хорошо, – сказал старик и кивнул для убедительности. Потом вытянул перед собой руку и с улыбкой добавил: – Вот, видишь? – Рука совершенно не дрожала.