По ком звонит колокол

При этих его словах женщина разразилась потоком брани, который выплеснулся из нее, как внезапно вырвавшийся из-под земли гейзер, плюющий белым паром.

Глухой покачал головой, глядя на Роберта Джордана, и восхищенно улыбнулся. Пока Пилар на чем свет поносила Роберта Джордана, Эль Сордо продолжал одобрительно качать головой, и стало ясно, что все обошлось. Когда поток ругательств наконец иссяк, Пилар подняла кувшин, наклонила его и подставила рот под струю, потом, уже совершенно спокойно, сказала:

– Тогда заткнись и не указывай, куда нам идти, понятно, Inglés? Возвращайся в Республику и девчонку свою забирай, а уж нам тут самим предоставь решать, в каких из здешних гор нам умирать.

– Жить, – поправил ее Эль Сордо. – Угомонись, Пилар.

– И жить, и умирать, – сказала Пилар. – Я прекрасно вижу, чем это кончится. Ты мне нравишься, Inglés, но придержи язык, не учи нас, как нам поступать после того, как ты тут сделаешь свое дело.

– Решать тебе, – сказал Роберт Джордан. – Я в это не вмешиваюсь.

– Как же, только что вмешался, – сказала Пилар. – Забирай свою стриженую потаскушку, и возвращайтесь с ней в Республику, но не закрывай дверь перед другими – перед теми, для кого эта земля родная и кто стоял за Республику тогда, когда у тебя на губах еще материнское молоко не обсохло.

Подходившая к ним по тропинке Мария услышала последние слова Пилар, которые та, снова повысив голос, прокричала Роберту Джордану. Глядя на Роберта Джордана, она решительно тряхнула головой и предостерегающе подняла палец. Пилар увидела, как он посмотрел на девушку, улыбнулся ей, и повернулась к Марии:

– Да, я сказала «потаскушка» и не отказываюсь от своих слов. Не сомневаюсь, что вы вместе отправитесь в Валенсию, а мы будем жрать козье дерьмо в Гредосе.

– Пусть я потаскуха, если тебе так хочется, Пилар, – сказала Мария. – Наверное, это правда, если ты так считаешь. Но ты успокойся. Что с тобой происходит?

– Ничего, – тихо ответила Пилар, опускаясь на бревно; от металлических нот в ее голосе не осталось и следа. – Вовсе я так не считаю. Но мне так хочется в Республику.

– Мы можем пойти туда все вместе, – сказала Мария.

– Почему бы нет? – подхватил Роберт Джордан. – Раз тебе так не нравится Гредос.

Сордо усмехнулся.

– Посмотрим, – сказала Пилар; весь ее гнев теперь улетучился. – Ну-ка дай мне стаканчик этого твоего диковинного напитка. У меня от злости в горле пересохло. Посмотрим. Посмотрим, как все обернется.

– Ты пойми, товарищ, – объяснил Эль Сордо. – Трудность в том, что все надо сделать утром. – Он больше не говорил на птичьем испанском и смотрел прямо в глаза Роберту Джордану – не испытующе, а спокойно и наставительно, без подозрительности и без того непроницаемого превосходства ветерана, которое сквозило в его обращении с ним прежде. – Я понимаю твою задачу, знаю, что караульные посты нужно ликвидировать и организовать прикрытие моста, пока ты будешь делать свою работу. Все это я прекрасно понимаю. И это нетрудно сделать затемно или на рассвете.

– Да, – согласился Роберт Джордан. – Погуляй еще минутку, ладно? – сказал он Марии, не глядя на нее.

Девушка отошла на расстояние, с которого ей ничего не было слышно, села на землю и обхватила колени руками.

– Видишь ли, – продолжил Сордо, – в самой операции нет ничего трудного. Но уйти после ее выполнения и выбраться из здешних мест при дневном свете – большая проблема.

– Конечно, – согласился Роберт Джордан. – Я думал об этом. Мне тоже придется уходить при свете.

– Но ты один, – сказал Эль Сордо. – А нас много.

– Может, нам вернуться в лагерь и дождаться темноты? – предположила Пилар, поднеся стакан к губам, потом снова опустив его.

– Это тоже очень опасно, – возразил Эль Сордо. – Может, даже еще опасней.

– Прекрасно отдаю себе в этом отчет, – сказал Роберт Джордан.

– Взорвать мост ночью – пустяк, – сказал Эль Сордо. – Но если ты ставишь условие, что это должно быть сделано на рассвете, последствия могут оказаться тяжелыми.

– Я знаю.

– А если все же сделать это ночью?

– Меня расстреляют.

– Если ты сделаешь это днем, скорее всего, нас всех расстреляют.

– Лично для меня это уже не так важно, раз мост будет взорван, – сказал Роберт Джордан. – Но твои опасения мне понятны. Ты уверен, что не сможешь придумать, как организовать отход в дневное время?

– Конечно, смогу, – ответил Эль Сордо. – Отход мы продумаем. Я просто хотел объяснить тебе, почему люди озабочены и почему они сердятся. Ты говоришь о переходе в Гредос, как о военном маневре, который требуется выполнить. На самом деле, если мы дойдем до Гредоса, это будет чудом.

Роберт Джордан ничего не ответил.

– Послушай, – сказал Глухой. – Я много говорю сегодня, но только так мы можем понять друг друга. То, что мы здесь еще держимся, тоже чудо. И это чудо пока было возможно только благодаря лени и тупости фашистов, но это у них скоро пройдет. Конечно, мы очень осторожны и в этих горах тишину не нарушаем.

– Я знаю.

– Но после взрыва моста нам придется уходить. И мы должны хорошо продумать, как это сделать.

– Разумеется.