По милости короля. Роман о Генрихе VIII [litres]

Раздраженный недавним восстанием и, как обычно, подозревающий, что вокруг замышляется измена, король вспомнил, что приговоренная к смерти графиня Солсбери до сих пор томится в Тауэре. Несмотря на преклонный возраст – ей было шестьдесят девять, – она, имевшая в своих жилах кровь Плантагенетов, все еще могла стать центром притяжения для мятежников, готовых покуситься на власть Тюдоров, пока король в отъезде.

Скрепя сердце Гарри, невзирая на отчаянные протесты Кэтрин, велел немедленно казнить леди Солсбери. После того как приговор был исполнен, король узнал, что палач оказался неумелым и нанес графине несколько ударов по голове и плечам, изрубив ее тело самым жутким образом. Люди были потрясены, особенно леди Мария, которая любила свою бывшую наставницу, но ничего не сказала Гарри. Он и сам расстроился, ему вовсе не хотелось, чтобы пожилая леди вынесла такие страдания.

Но теперь он мог спокойнее спать по ночам. Больше не осталось никого из старой королевской семьи, кроме малолетних сыновей Монтегю и Эксетера, которых содержали в Тауэре. Однако последние события потрясли Гарри, и он пребывал в дурном настроении, когда Кэтрин призналась ему, что у нее снова случился выкидыш. Король не мог скрыть недовольства и избегал общества супруги, чтобы не срывать на ней злость.

После встречи на Поле золотой парчи двадцать один год назад Гарри ни разу не собирал такую огромную свиту. Когда в конце июня он отправился на север, его сопровождали тысяча солдат и весь двор, для перевозки использовали пять тысяч лошадей, а для размещения тех, кому не хватит места в домах, где остановится король, с собой взяли двести палаток и шатров. Кэтрин, уже прощенная, и Мария ехали вместе с Гарри, а вот принца Эдуарда оставили дома, как и Елизавету. Кранмер, Хартфорд и лорд-канцлер Одли, твердые реформисты, находились в Лондоне и занимались делами государства.

Гарри двигался на север через Хатфилд, Данстейбл, Амптхилл и Графтон, по пути охотился с соколами и собаками. В каждом городе, большом и маленьком, который он посещал, улицы были ярко украшены, и люди стекались отовсюду поглазеть на короля, его приветствовали пышными речами, устраивали в его честь роскошные приемы и банкеты. Гарри завоевывал сердца, источая очарование, и не отказывал во встрече никому, кто искал справедливости. Ехали они медленно, путь затрудняла непогода. Дороги стали непроезжими, повозки с багажом вязли в грязи, и Кэтрин тошнило от тряски в конных носилках. До Графтона добирались почти три недели, но потом небо прояснилось, и до Нортгемптона огромная свита короля добралась уже быстрее.

В августе Гарри прибыл в Линкольн, одетый в костюм из ярко-зеленого сукна, перед ним маршировали лучники с натянутыми луками, йомены гвардии с пиками и топорами, трубачи и барабанщики. Удалившись в шатер, король и королева переоделись в ослепительные наряды из золотой и серебряной парчи, после чего в сопровождении процессии поехали верхом на холм, к собору, где Гарри официально даровал преклонившим колени горожанам прощение за ослушание во время Благодатного паломничества, и в ознаменование этого пропели «Те Deum».

Дальше король направился в Йорк. В середине сентября его встречали там архиепископ и триста представителей духовенства. На улице перед Гарри встали на колени двести мятежников, которых он простил, а они преподнесли ему кошельки с золотыми монетами.

В Йорке Гарри ждал приезда своего племянника Якова V Шотландского, который собирался встретиться с ним там. Ожидание затягивалось, король испытывал все большее нетерпение. К концу месяца Яков так и не появился, к вящей досаде Гарри. В результате, потеряв надежду на приезд Якова, король отправился на восток, в Халл, планировать защитные укрепления, затем, совершая по пути частые остановки, к концу октября вернулся на юг, в Хэмптон-Корт, где ему сообщили, что принц Эдуард болел лихорадкой, но теперь, к огромному облегчению, выздоровел. Это известие так напугало Гарри, что, желая сократить для сына до минимума риск заразиться чем-нибудь еще, он отправил Эдуарда в Эшридж, один из предназначенных для королевских детей дворцов за пределами Лондона.

Гарри безмерно благодарил Господа за то, что Тот спас его наследника и даровал ему такую прекрасную, верную жену, общество которой во время всего путешествия приносило ему удовольствие. В День Всех Святых по приказу короля по всей стране отслужили особые благодарственные молебны за прекрасную жизнь, которую он вел и надеялся вести дальше со своей супругой, сокровищем среди женщин, с его розой без шипов, как называл ее Гарри.

На следующий день Гарри, придя в Королевскую часовню на мессу, сел на свою скамью и обнаружил ожидавшее его там письмо с печатью Кранмера.

Недоумевая, с чего это Кранмер написал ему да еще оставил послание в таком странном месте, король взял письмо. Внизу у алтаря началась месса, и Гарри засунул его в рукав, чтобы прочесть позже, когда останется один.