По милости короля. Роман о Генрихе VIII [litres]

– Она была спокойна и собранна, когда взошла на эшафот. Признала свою вину, как любой человек в здравом рассудке, и вовсе не казалась безумной.

Гарри кивнул. Он все время так и думал: она прикидывалась сумасшедшей, чтобы спасти свою шею.

– Констебль похоронит тела в церкви Святого Петра в Оковах, – сказал Хартфорд.

Кэтрин вечно будет лежать рядом с Анной Болейн, которая тоже предала своего мужа и короля.

Гарри перекрестился:

– Да смилостивится Господь над их душами!

Он встал, махнул рукой, отпуская советников, и удалился в свои тайные покои, чувствуя себя самым одиноким, самым несчастным человеком на свете.

Часть четвертая Зима

Adieu, Мadame et ma maitresse.

Adieu, non solas et mon joie.
Adieu, iusque vous rovoie,
Adieu, vous diz per grand tristesse.

Прощайте, мадам и моя любовь.

Прощайте, радость моя и отрада!
Прощайте, дождусь ли вашего взгляда,
Прощайте, грущу, мы увидимся вновь?

Король Генрих VIII

Глава 35

1542 год

К марту жизнь при дворе стала возвращаться в нормальное русло. Гарри устроил еще один банкет для дам. А накануне утром лично осмотрел приготовленные для них комнаты, ходил из одной в другую и проверял, какие там повешены шторы, чем застланы постели, желая убедиться, что использовано все самое лучшее. Когда прибыли гости, король встретил их очень весело, приветствовал радушно, но постарался не выделять никого, хотя среди них была Анна Бассет и она усиленно строила ему глазки.

Однако женщин было совсем мало. Акт о лишении Кэтрин Говард прав и состояния объявлял изменой замужество нецеломудренной женщины с королем, если она прежде не сообщила ему о своем прошлом. Казалось, что судьба последней королевы отвратила остальных дам от притязаний на выпавшую той честь, печально думал Гарри, хотя едва ли это хорошо сказалось на добродетели обретавшихся при дворе женщин.

Месяц проходил за месяцем. Печаль и злость короля утихли, но он знал, что никогда уже не будет прежним. В июле двор развлекло известие, что неугомонный Суррей вызвал на дуэль одного из слуг короля. Это вынудило Гарри засадить наглеца в тюрьму Флит. Две недели спустя, после того как Суррей написал покаянное письмо в Совет, где признавал, что ярость беспокойной молодости взяла над ним верх, и замечал, что он не первый молодой человек, совершающий поступки, о которых впоследствии сожалеет, Гарри отпустил его. Сказать по правде, он любил Суррея. Признавал достоинства его поэзии, сам будучи поэтом и немного разбираясь в этом искусстве, хотя муза, казалось, покинула его, что было печально.

Суррей уже превзошел сэра Томаса Уайетта как самый выдающийся придворный поэт. Уайетт теперь редко появлялся при дворе, он начал уставать от бесконечных дипломатических миссий за границу, куда его то и дело отправляли. Поэт дал понять, что хочет удалиться на покой и жить в своем замке в Кенте, но той осенью Гарри потребовал, чтобы он поехал в Фалмут в Корнуолле, где нужно было встретить императорского посла и проводить его ко двору.

Короля опечалило известие, что Уайетт не добрался до Фалмута, умер по пути туда, в Шерборне, в графстве Дорсет. Как скоротечна жизнь! Всего двадцать лет назад Уайетт ухаживал за Анной Болейн и вызывал у Гарри ревность, а кажется, что с тех пор прошла целая вечность. Они все тогда были молодыми, пылкими и не представляли, какие трагедии ждут их впереди.

В ноябре король пригласил Марию, чтобы она вместе с ним принимала гостей на пиру, и обрадовался, увидев, что его дочь выглядит хорошо и держится более уверенно. Однако сам Гарри опасался, что не станет для нее приятной компанией, так как был сильно встревожен ухудшением отношений с Шотландией. Его племянник Яков угрожал вторжением, вынуждая Гарри отправить на север войско под предводительством Норфолка, чтобы тот не позволил шотландцам пересечь границу. Норфолк ухватился за шанс вернуть доверие короля, и они с юным Сурреем, который впервые попал на военную службу, очень постарались.

В начале декабря пришла весть о великой победе англичан над шотландцами при Солуэй-Моссе, воспламенившей сердца придворных. Норфолк хвастливо заявлял, что это произошло благодаря его умелому руководству, но Гарри подозревал, что и Хартфорд, тоже направлявший войска, заслужил похвалы. Сам король ликовал, сбросив с себя остатки меланхолии, и при дворе царило веселье, какого не бывало с момента падения Кэтрин.