По скорбному пути. Воспоминания. 1914–1918

Молчали только оставшиеся еще в полку старшие солдаты. С презрением и с негодованием они прислушивались к этим продолжительным речам и укоризненно качали головами. В их памяти были еще свежи воспоминания собственных подвигов, о которых свидетельствовали Георгиевские кресты, украшавшие их грудь; в ушах еще звенели отзвуки минувших побед, и дух могучей русской армии еще витал над ними. Какими жалкими и ничтожными трусами представлялись им эти по большей части юные крикуны, не нюхавшие пороху и призывавшие теперь сложить оружие перед врагом. Старые солдаты чувствовали себя одинокими и непонятыми в этой разбушевавшейся народной стихии, и если кто-нибудь из них пытался воздействовать на сознание этой черни, то ему не давали говорить, осыпали бранью, свистками и угрозами. Больше всех чувствовал себя растерянным председатель полкового комитета солдат Митин. Низкого роста, с симпатичным, смуглым безусым лицом, со спокойными, уверенными манерами, он производил приятное впечатление. Несмотря на свою простоту и малограмотность, он был способен на здравую оценку вещей. Его можно было отнести к числу сознательных, и потому не удивительно, что он не только не сочувствовал демагогическим выходкам крикунов и дезертирским настроениям солдатской толпы, но даже, напротив, порицал все это и, сколько мог, уговаривал солдат идти на позицию. Правда, и по его мнению, войну надо было поскорее как-нибудь кончить, но ведь нельзя же было взять себе просто и бросить фронт. Это он понимал. Но таких сознательных, как Митин, в полку было мало, офицерам же даже и рта нельзя было разинуть, чтобы приказать выступать на позицию, и потому, несмотря на то что полковой и ротные комитеты вынесли окончательную резолюцию о необходимости выступления на позицию, солдаты устроили общее собрание и, в свою очередь, вынесли резолюцию об отказе выступить на позицию. Слух об отказе нашего полка выступить на позицию успел дойти до костромичей, которых они должны были сменить. Те тоже заволновались и постановили уйти с позиции, не дожидаясь смены. Создавалось критическое положение. Участок целого полка мог быть обнажен, и немцы, конечно, не преминут воспользоваться этим случаем, и тогда последствия этой измены были бы ужасны. Утром в назначенный день выступления на позицию Митин пришел в штаб полка с бледным, растерянным лицом и передал полковнику Крыкову, что полк отказывается выступать на позицию и что костромичи уйдут с позиции. Это сообщение как громом поразило полковника Крыкова. Первое мгновение он не мог от волнения выговорить ни слова и только нервно барабанил по столу пальцами. В мгновение ока полковнику Крыкову, этому испытанному боевому офицеру, представился весь ужас создавшегося положения. Наконец, он опомнился, лицо приняло решительное выражение. С шумом встав из-за стола, он быстро прошел в соседнюю комнату и приказал телефонисту вызвать начальника дивизии.

Митин остался сидеть неподвижно. Неподалеку, низко склонившись над столом, сидел с нахмуренным, взволнованным лицом поручик Колчанинов и что-то быстро писал. На мгновение воцарилось тяжелое молчание. В раскрытые настежь окна вливался теплый весенний воздух. На фронте грозно погромыхивали орудия. Загудел деловито телефон. Штаб дивизии ответил. Начальник дивизии генерал Ткачевский был у телефона.

– Ваше превосходительство! Полк отказывается выступать на позицию… Костромичи угрожают бросить окопы, если мы их не сменим. Вы понимаете, какие это может иметь последствия…

Начальник дивизии был ошеломлен этим известием. В трубке слышался его неспокойный голос. Он допускал всякие революционные возможности, но это… Это была просто подлая измена. Повесив трубку, полковник Крыков с каменным выражением на лице вернулся и сел на прежнее место, презрительно поглядывая на Митина, который чувствовал себя очень неловко и вскоре удалился. Между тем в штабе дивизии и в штабе корпуса поднялась суматоха. Отказ костромичей удерживать позицию в случае, если их не сменят, создавал угрозу стратегическому положению всего корпуса. Поэтому командир корпуса и начальник нашей дивизии в согласии с дивизионным и корпусным комитетами решили принять экстренные меры для того, чтобы заставить наш взбунтовавшийся полк выступить на позицию. Был отдан приказ N-скому казачьему полку, стоявшему в корпусном резерве, немедленно в спешном порядке двинуться к Ляховичам и оцепить место расположения нашего полка. Одновременно с прибытием казачьего полка двум батареям приказано было сняться с позиции и стать на видном месте против непослушного полка.