По следам слов

Продавленный диван. Сорочка тела
Скрывает анатомию души —
Сиамское объятье за пределом.
Души пчелиную обиду, – жить,
Глотая жидкий вакуум пространства,
Глушить вскипанье жала, но – дыши,
Не забывай поесть-попить и здравствуй,
Когда поют прощально камыши.
Я буду здесь, пока свеча горит
В последней на земле сорочке тела.
Что волшебство сжигает изнутри,
Мы видим только в миг перед расстрелом,
Устало глядя в лезвие зари
На горизонте. В полночь перед встречей
Гудит огонь, переплавляя жизнь,
И пляшет в нем безумный человечек,
Летучий порох крутит виражи,
И нежить ожиданья, страх и смоль
Несет из крематория домой.

Марине

Одна половинка окна растворилась,
Одна половинка души* оторвалась
И падает вниз, как снежинка на впалый
Живот мотокросса под небом двукрылым,
Вполне снисходительном к адреналину
И смертности, слишком высокой для верных.
Кто создан из камня, кто создан из глины[3] —
Тот голем, тот памятник. Пена и сера
Погони, щекочущей радостью ноздри…
И кружит земля на ребре серебристом,
И жмется к Хозяину божия искра,
И память в окне захлебнется неистовым
Криком, унесенным ветром… Марина,
Волна есть волна, и разбилась о пристань.
И плакать смешно. И надеяться поздно.

О вшах и Эльфийской трилогии

Душный в своей изощренности мир
Братьев нелюбящих, траченных лир,
Скальпель хирурга в руках у художника,
Образ подопытный. Врет палантир.
Скальпель выводит черед виражей
От заостренных эльфийских ушей
До притупленных клыков, что напротив,
В поисках если не истин, то вшей.
Мелочность – не до героев врагам,
Местность токсична, отсутствует храм,
Вши – актуальней, чем тысяча истин,
Дарят реальность волшебным мирам,
Смертность святыням, презренье богам,
Терпкой слезой кровоточит Сезам,
В душу пудовую Средневековья
Вогнан клинком доэдемовский срам.
Где он, желанный от века изгиб
Тела и век… Ближе ядерный гриб.
Всходит на подиум кукла живая,
Жертва фантазии – твой прототип.

От тоски

От тоски по нежити – замерзаю…
Не плывется мне по течению
Зависаю глыбой базальтовой
Над трюкачеством построения
И слежу как в небе разверзнутом
Пробужден манящими чарами
Слон плывет – и кажется мизерным
Под бумажным огненным шариком
Глыба рухнула. Раскололася.
Что не выболтала – подсказали
Что ж зову тебя
твоим голосом
и твоими плачу глазами.

У тебя во сне