По следу зверя

— Виноват, господин вицефельдфебель. — Боковым зрением Коля заметил, как старшина Андрусенко вместе с Куртом Краузе побежали к соснам.

— Хорошо, что собак нет, — прошептал Федор Иванович, рассматривая подходы к домику. — За версту бы учуяли нас.

Скользнув лучом по двору, ночное светило вновь исчезло за тучами. Черное, почти беспросветное покрывало опустилось на лес. Сверчок оторвался от ствола, присел на корточки рядом с командиром, вытерев рукавом полицейской куртки вспотевший лоб.

— Кажется, в доме никого нет, пустой стоит.

Федор Иванович поправил кобуру на поясе:

— Сейчас проверим.

Предупредив Колю, чтобы оставался на месте, командир вместе с подоспевшим старшим сержантом Грушиным побежали за ближайший угол избы. Окон задняя стена дома не имела, так что с этой стороны их никто бы не заметил.

Сверчок всегда восхищался тем, как Олегу Грушину, этому здоровяку, весившему никак не меньше центнера, удавалось так легко, почти бесшумно передвигаться. Казалось, под его тяжелыми сапогами не зашуршит даже осыпавшаяся с деревьев пожухлая листва.

Услышав короткий призывный свист, бойцы со всех сторон потянулись ко входу. Замка на двери не оказалось. Отодвинув деревянный засов, первым внутрь, подсвечивая себе карманным фонариком и соблюдая осторожность, вошел Сергей Шепитько, один из саперов отряда. Обнаружив в центре большого прямоугольного помещения стол, на котором стояла «летучая мышь», он полез в карман за спичками.

— Пока не зажигай! — приказал командир, входя следом.

Скоро вся комната наполнилась людьми. Присев на край стоявшего у стены длинного узкого топчана, ефрейтор Черенков опустил автомат на колени и протяжно зевнул:

— Долго нам тут торчать?

— Встреча на полночь назначена, — ответил Федор Иванович, прикрывая ближайшее к нему окошко куском висевшей здесь же черной рогожки.

То же самое со вторым окном проделал и Шепитько. Теперь можно было и зажечь лампу.

Тусклый свет вырвал из темноты лица собравшихся, а по стенам запрыгали пьяные тени. Скрипнув петлями, входная дверь снова отворилась, и в помещение, служившее хозяевам одновременно и кухней, и спальней, вошел, пропуская вперед Краузе, старшина Андрусенко. Сорвав висевшую у входа на гвозде ветошь, он стал усиленно протирать запачканную чем-то ладонь.

— Кто-то совсем недавно был здесь, — негромко произнес Циркач. — За углом дома свежевырытая яма, а в ней еще не слежавшаяся от сырости зола.

— Только зола и больше ничего? — хмыкнул многозначительно Сергей Кнутов. — Обычно золой присыпают…

Сидевший рядом Черенков ткнул дружка локтем в бок.

— Не надо при командире! — прошептал он.

— А что тут такого? — передернул плечами Кнут. — Не хотелось бы, чтобы здесь завоняло вражьим дерьмом…

— Заткнись!

Очередной удар по ребрам оказался намного ощутимее. Ойкнув, Кнутов переломился в спине:

— Да понял я, понял!

Вид скорчившегося от боли товарища вызвал у присутствующих приступ неудержимого хохота. Это помогло ненадолго снять напряжение, в котором бойцы пребывали, ожидая встречи с хитрым и опасным противником. И только Курт Краузе продолжал сидеть с угрюмым лицом, о чем-то напряженно думая.

— Волнуетесь? — Федор Иванович тревожно повернул голову к сидевшему за столом немцу.

— Немного, — честно признался Краузе, поднимая воротник гражданского пальто, надетого поверх формы офицера ГФП — тайной полевой полиции.

— Не стоит. Лучше погрызите вот это, помогает успокоиться. — Командир положил перед ним кусочек колотого сахарина. — Легенда у вас отличная, и играть вам особо не придется, поскольку жить будете под собственным именем. Так что особых поводов для волнения я не вижу.

Краузе предстояло внедриться в банду одного из одиозных командиров «Фронта литовских активистов». По легенде он еще летом попал в окружение партизан, но чудом избежал плена, оказавшись единственным немцем, спасенным полицейскими из районной управы. И теперь вместе с ними пробивался в Литву, чтобы оттуда переправиться в Польшу, где находились части вермахта.

Мрачное, с закопченными стенами помещение набиралось человеческого духа. Табачный дым и запах махорки проникал во все углы. Федор Иванович отвел в сторону рогожку, горячим лбом приник к холодному стеклу. Прислушиваясь к звукам извне, он незаметно для себя погрузился в воспоминания о Москве…

С полковником Федуловым они встретились на следующий день, как и было оговорено. В этот раз дружеских объятий не было. Раздувая широкие ноздри, Поликарп, явно о чем-то сосредоточенно размышляя, сухо предложил ему занять место за столом.

— Чуть позже я познакомлю тебя с одним контрразведчиком, — начал он издалека. — Это наш немецкий товарищ. Обратно полетишь вместе с ним на транспортнике.

Федор вскинул голову:

— Какова его роль в моем отряде?

— Немца необходимо внедрить в банду так называемых литовских партизан под руководством Андреаса Урбонаса…

Через несколько минут Чепраков знал о задании Курта Краузе почти все.