По следу зверя

Шагая по широкому лесному распадку позади Циркача, Сверчок по-прежнему силился вспомнить, где мог видеть человека в гражданском. Боковым зрением он несколько раз ловил на себе его недобрый взгляд. Скверное предчувствие ухватисто овладевало сознанием…

Приступ радикулита окончательно измучил с трудом передвигавшегося Спиридона Лукашевича. Проковыляв несколько верст, староста остановился и предложил сделать короткий привал.

Стоя у широкой — в два обхвата — осины, старшина Андрусенко вдыхал запах прелой листвы. К этому моменту он уже принял твердое решение избавиться от полицейских. И место для этого было самое подходящее. От небольшого леска, в котором они сейчас находились, все окружающее пространство просматривалось на несколько верст вокруг, так что внезапного нападения врага ожидать не приходилось. Тот факт, что полицаев было вдвое больше, старшину особой группы «СМЕРШ» нисколько не смущал.

Подав своим условный сигнал готовиться к нападению, Циркач решительно направился к Лукашевичу, намереваясь взять его живым.

Привалившись спиной к сосне, Спиридон о чем-то тихо беседовал с «гражданским». Время от времени оба бросали короткие взгляды на стоявшего в отдалении Сверчка.

Заметив краем глаза идущего к ним Циркача, староста Лукашевич тревожно повернул голову. При этом рука его машинально легла на висевшую спереди на поясе кобуру. Андрусенко усмехнулся про себя. Чтобы пристрелить обоих двумя меткими выстрелами, ему не пришлось бы даже вынимать пистолет из кармана.

Когда до Лукашевича оставалось несколько шагов, случилось неожиданное. Стоявший с ним человек вдруг резко пошатнулся и упал, забившись в приступе падучей. Оторопев от произошедшего, Спиридон растерянно взирал на распростертое перед ним тело.

Забыв о своем намерении атаковать противника, старшина бросился к несчастному, однако неведомо как оказавшийся рядом дед Захар опередил его. Повернув «гражданского» на бок, старик попытался открыть ему рот. Сделать это удалось лишь с помощью ножа. С большим усилием просунув лезвие между судорожно стиснутыми зубами, он с силой раздвинул челюсти и вынул запавший язык, перекрывавший дыхательное горло. Мужчина задышал и через некоторое время открыл глаза.

Удостоверившись, что с ним все будет в порядке, Циркач взял Лукашевича за локоть и отвел в сторону.

— Спиридон, здесь мы на время расстанемся, — предупредил он старосту. — Дальше я пойду один. Надо предупредить Матюшина. Мои люди пока останутся с вами.

Лукашевич понимающе кивнул.

Тем временем страдавший эпилепсией человек все больше приходил в себя. Сев на землю, он медленно повел глазами по сторонам. И в это мгновение Сверчок вспомнил, где видел его…

Вечерело, когда старшина Андрусенко предстал перед командиром. Кроме майора, в командирской землянке находились замполит отряда Вершинин и только что прибывший для корректировки дальнейших совместных действий капитан Вовк.

Федор Иванович встретил старшину недовольно.

— Почему задержались? Мы вас к полудню ожидали. Где остальные? — забросал он подчиненного вопросами.

Циркач доложил о непредвиденной встрече с полицаями.

— Н-да, заставил ты нас поволноваться, — сокрушенно покачал головой Чепраков. — Я уж подумал, что вас всех…

— Еще поживем, товарищ командир. — Виноватая улыбка коснулась губ Циркача. — Как с полицаями быть? На всякий случай я их в лесу оставил, чтобы старосту не сводить с вами. Они тут неподалеку.

Лицо майора посуровело. Появление некоего Лукашевича, знавшего настоящего Матюшина, насторожило всех.

— Правильно сделал. Как быть — решим чуть позже, а пока подержим их на расстоянии. Пусть дальше принимают нас за полицейских.

— А что литовцы, дали о себе знать? — поинтересовался Андрусенко.

Командир улыбнулся:

— С ними связь, вроде как, налажена. Курт постарался. Молодец! Самого Урбонаса подбил прийти на встречу.

— Так быстро? — удивился старшина. — Оперативно. Выходит, литовцы где-то совсем рядом от нас?

— Выходит, так, — подал голос Вовк.

— Этот Вилкас весьма наблюдательным малым оказался, — усмехнулся Чепраков. — Едва не раскрыл нас. — Он повернулся к капитану. — Виктор, представляешь, стал расспрашивать Краузе, почему на нас шинели, если мы еще летом сбежали от красных партизан? И про автоматы вместо положенных по уставу карабинов интересовался, откуда, дескать. Хорошо, что Курт успел мне об этом шепнуть сегодня при встрече. Это чтобы в показаниях с ним не разошлись, если что.

— И как он выкрутился?

— Я же говорю — молодец! Сказал, что мы напоролись на отряд красноармейцев, переодетых в полицейских. Само собой, всех постреляли, а оружие и теплую одежду забрали.

— Ради этого обмана пришлось шинели дырявить, — усмехнулся старший лейтенант Вершинин.

— А если литовцы решат узнать, где тела убитых?

— Не решат. Курт им сказал, что произошло это в одном из дальних районов, а там сейчас появляться небезопасно. Да и не ходят литовцы обычно далеко от своих нор.