По страницам "Войны и мира"

Вот как мы видим его впервые — пьяного, в белой рубашке, на рассвете, в шумной компании

Анатоля Курагина: «Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми голубыми глазами...

Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь

виден... В середине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в

углах образовывалось постоянно что-то вроде двух улыбок... и все вместе, а особенно в соединении с

твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого

лица».

Эти светлые голубые глаза, этот твердый, наглый и умный взгляд мы увидим много раз: на смот-

ре в Браунау, и в бою под Шенграбеном; во время дуэли с Пьером, и у зеленого карточного стола, за ко-

торым Ростов проиграет Долохову сорок три тысячи, и у ворот дома на Старой Конюшенной, когда со-

рвется попытка Анатоля увезти Наташу, и позже, в войну 1812 года, когда отряд Денисова и Долохова

спасет из французского плена Пьера, но в бою за пленных погибнет мальчик, Петя Ростов, — тогда же-

стокий рот Долохова скривится, и он отдаст приказание: всех захваченных французов расстрелять.

Долохов — самый непонятный, самый таинственный из всех героев «Войны и мира». Мы восхи-

щаемся его безрассудной храбростью, его внезапно и коротко прорывающейся нежностью; нас пугает

его жестокость, нам хочется постичь этот загадочный характер.

Что же он такое на самом деле, Федор Долохов?

Он «был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки

тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что и Анатоль и все знавшие их уважали Долохо-

ва больше, чем Анатоля».

Ему не на что и не на кого рассчитывать — только на себя. Развлекались втроем: Долохов, Ана-

толь и Пьер — «достали где-то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала

полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина с спиной к медведю и пустили

медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем...» Чем же все это кончилось?

Долохов был офицером — и потому его разжаловали в солдаты. Пьер нигде не служил, его не-

льзя было разжаловать, но наказанье его постигло легкое, — видимо, из уважения к умирающему отцу.

Анатоль был офицером — его не разжаловали. Долохов запомнил это и Анатолю, и Пьеру.

Еще один урок он получил на войне. Встретив Жеркова, принадлежавшего раньше к его «буйно-

му обществу», он убедился, что Жерков «не счел нужным узнать его» в солдатской шинели. Этого Доло-

хов тоже не забыл — и когда Жерков, после разговора Кутузова с разжалованным, радостно приветство-

вал Долохова, тот отвечал подчеркнуто холодно.

Так на наших глазах складывается характер, формируется жестокий и эгоистический человек,

одинокий, как волк. Первые же слова, которые мы услышали от Долохова, были жестоки. Пьяный Пьер

пытался повторить его «подвиг»: выпить бутылку рома, сидя на открытом окне. Анатоль пытался удер-

жать Пьера.

«— Пускай, пускай, — сказал Долохов улыбаясь».

После этого прошел год — очень нелегкий год солдатчины, трудных походов и не менее трудных

смотров. Мы видели, как Долохов отстаивал свое достоинство перед смотром в Браунау и как настойчи-

во напоминал генералу о своих заслугах в Шенграбенском бою. Он чудом не погиб на льду австрийских

прудов, приехал в Москву и поселился в доме Пьера. Как раньше он не жалел Пьера, так не жалеет и те-

39

перь: живя в его доме, он завел роман с его женой. Не влюбился в нее, не полюбил — это бы хоть в ка-

кой-то степени его оправдывало. Нет, Элен так же безразлична ему, как другие светские женщины, он

просто развлекается и, может быть, мстит Пьеру за историю с медведем, за то, что Пьер богат и знатен.

На обеде в честь Багратиона «Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно

ел и много пил, как и всегда. Но... он, казалось, не видел и не слышал ничего... и думал о чем-то одном,

тяжелом и не разрешенном.

Этот неразрешенный, мучивший его вопрос были намеки княжны в Москве на близость Долохо-

ва к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо... Всякий раз, как нечаянно взгляд

его встречался с прекрасными наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что-то ужасное, безоб-

разное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался».

Пьер знает: Долохов не остановится перед тем, чтобы опозорить старого приятеля. «Для него

была бы особенная прелесть в том, чтоб осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что

я... помог ему». Так думает Пьер в то время, как Долохов и Николай Ростов, насмешливо и неодобри-

тельно поглядывая на него, пьют за хорошеньких женщин.

Он боится Долохова — могучий Пьер. Приучив себя додумывать все до конца и быть откровен-

ным с самим собой, он честно признается себе: «Ему ничего не значит убить человека... Он должен ду-

мать, что и я боюсь его. И действительно, я боюсь его...» Но в душе его, преодолевая страх, поднимает-

ся бешенство, и когда Долохов с «серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом

обратился к Пьеру», — это бешенство вскипает, ищет выхода.