По таёжной реке Бикин

Но больше всего в птенцах рыбных филинов меня пленяла их непосредственность. Они все принимали близко к сердцу, все занимало их. Трудно даже представить, сколько самых разнообразных дел они умудрялись найти, сидя в тесном дупле. Правда, днем большую часть времени совята беззаботно спали. Иногда они лежали на боку, часто — распластавшись на животе, вытянув Ноги назад и свесив тяжелые головы за край дупла. Если сон заставал птенца сидящим, то его большая голова забавно, как у дремлющего человека, сползала все ниже и ниже.

Когда днем к, казалось бы, спящим совятам ненароком подлетали маленькие птички, которых привлекали летающие вокруг дупла мухи и комары, совята тут же, сбросив дремоту, принимались за «охоту». Они медленно поднимались на ноги, нетерпеливо переступали ими, сутулились и широко раскрывали глаза. Их круглые головенки на удивительно подвижных шеях начинали описывать в воздухе горизонтальные восьмерки, словно это были не птицы, а индийские танцовщицы. Конечно, дальше гипнотического рассматривания своей жертвы дело не шло. Совята и не помышляли выскакивать из гнезда, а юркие птички, естественно, тоже не собирались попадаться им в лапы, но эмоционально эта охота проходила на высшем уровне. Пантомимический танец (именно танец!) охоты совят по своей форме весьма схож с ритуальными танцами многих народностей и племен Африки, Индии, Южной Америки. И у нас на Севере по сей день в праздник Солнца можно увидеть подобные «танцы охоты». И невольно думается: не у мудрых ли сов древние люди заимствовали обычай в танцах выражать свои сокровенные желания?

…Черноголовые гаички, которые только что разбередили охотничьи души птенцов рыбных филинов, уже улетели куда-то дальше, но распаленные совята продолжают на них «охотиться». Здесь нет ничего удивительного: ведь охота — это в недалеком будущем их жизнь. И какая разница, что добычей подросших совят будут не птички, а животные, обитающие в воде. Сейчас для танцующих птенцов это несущественная деталь…

Стоило вечернему солнцу коснуться Олонской сопки, как птенцы становились еще активнее. Вот тот, что немного покрупнее, решил заняться альпинизмом. Несколько минут подряд он штурмует вертикальную стенку дупла, лезет вверх, цепляясь за неровности, машет крыльями, разгоняя во все стороны пыль и мух. Утомившись, тяжело дыша, он наконец присел «для размышления». Но его «мысли» прерывает возня барсуков внизу. С напряженным вниманием он уставился на темную нору. Голову то так повернет, то эдак. Все норовит получше что-то рассмотреть или услышать. Затем вновь с удвоенным упрямством полез вверх по краю дупла. На этот раз ему удалось взобраться почти на полметра. Теперь, запыхавшись, он отдыхает уже наверху. Но и здесь ему скоро наскучило. Во время спуска один из когтей предательски застрял в щели. Совенок дернулся что было силы, нога высвободилась, и он с размаху ткнулся клювом в пол. Даже вроде как смутился, отвернулся к стенке.

Но тут взгляд его упал на маленький блестящий рефлектор с лампочкой, который я повесил в глубине дупла, чтобы иметь возможность наблюдать за птенцами ночью. Я повесил, а разбаловавшийся филиненок решил снять эту игрушку. Для него забава, а я сижу волнуюсь, вдруг действительно дотянется до лампочки и оторвет ее? Выходить и снова налаживать освещение мне нельзя, так как я не могу ночью показываться рыбным филинам. А без дополнительного освещения, когда стемнеет совсем, и вытянутой руки не разглядеть. Но я вовремя догадываюсь прикрикнуть на шалуна. Я произношу только одно тревожное «ыыы» — и птенец, присмирев, забыл про лампочку.

Но он недолго остается без дела. В следующий момент филиненка кто-то укусил за «ухо». И он с той же деловитостью, с которой только что шкодил, принялся чесаться. Поскребет лапкой за ухом, затем сведет синие пальцы в кулачок и внимательно их рассматривает. Но и это занятие вскоре было прервано. На край дупла, освещенный последними лучами солнца, с жужжанием уселась большая зеленая муха. Внимательно посмотрев на блестящее насекомое, совенок решил потрогать его клювом и подался вперед. Муха, конечно, сразу же улетела, но совенок, кажется, этого и не заметил, поскольку с тем же интересом продолжал смотреть на пустое место. Он озадаченно потрогал, даже поскреб его лапой и, раздосадованный, на минутку прилег отдохнуть.

Но в дупле два филиненка. Старший решил отдохнуть, а младший не может оторвать взгляда от вылетевшей из дупла пушинки. Конечно, лежащему филиненку захотелось выяснить, на что это с таким вниманием уставился его братец. И вот уже две мудрые головки раскачиваются из стороны в сторону, следя за капризным полетом легкого перышка. И все это делается совершенно серьезно, с умнейшим видом…