По ту сторону моря

Проходит, может быть, день. Боливар буравит небеса злобным взглядом. Эктор впал в своего рода ступор. Только подергиваются опухшие губы. Он наклоняется вперед и роняет идола с колен, вываливаясь из ящика всем телом, за исключением рук. Лежит, пока Боливар не поднимает его и не шлепает по лицу.

Эй, говорит он, а ну очнись! Ты справишься.

Позже спрашивает, сколько ты готов поставить?

Трясет Эктора.

Ставлю три первых глотка спинорога, что ночью пойдет дождь.

Эктор не реагирует, лицо похоже на маску.

На западе над волнами тьму рассеивает свет. Боливар сидит, наклонившись вперед. Тянет Эктора за руку.

Эй, говорит он, проснись! Ты не поверишь. Небо меняется.

Эктор открывает глаза, но головы не поднимает.

Боливар сжимает его руку.

Чему быть, того не миновать, думает он, а чего не захочешь, то и не сбудется.

Уши слышат во сне. Боливар садится, выползает из ящика, вслушиваясь и вглядываясь в темноту.

Дождь обрушивается на океан, волны ревут. Очнувшись от полудремы, Боливар за руку вытягивает Эктора из ящика. Они распластываются на палубе, и теплый рассветный дождь льется им в рот. Дождь на губах и языке, язык слизывает капли с губ, посасывает зубы. Боливар видит, что Эктор плачет, и, возможно, плачет не только он. Трудно сказать, думает Боливар, может быть, это просто дождевые капли. Радостный всхлип срывается с его губ.

Он видит, как юнец встает на колени и складывает руки в молитвенном жесте, глаза закрыты, губы беззвучно шевелятся. Затем Эктор прижимает к груди идола.

Боливар кричит, а что я говорил? Я знал, все у нас получится!

Он начинает приплясывать, хватает Эктора за плечи, прижимает к груди. Взгляд Эктора исполнен веры.

Весь день небо дает влагу. Бледные и блестящие от влаги мужчины сидят и смотрят, как наполняются чашки. Боливар чувствует: вода орошает кровь, кровь омывает сердце и мышцы, слюна размягчает язык. Они пьют и смотрят, как медленно заполняются емкости. Переливают чашки в канистру, а когда она наполняется – в ведро. Лодку качает на волнах, водяная линза кренится к краям. Эктор пытается удерживать ведро в равновесии. Боливар подкладывает под ведро пленку. Обматывает пленкой края. Они не сводят глаз с емкостей, которые неуклонно наполняются водой. Каждая капля на губах, каждая капля из тех, что наполняет ведро и чашки, – это капля времени и процеженной жизненной сути.

Ночью дождь прекращается. Океан снова замирает, возвращаясь к неторопливому вечному движению. Боливар просыпается, ходит по лодке. Разглядывает свои бронзовые от загара ноги, огромные ручищи, представляя себя печальным зверем в клетке, что-то еще перекатывается в мышцах. Глаза смотрят по сторонам. Руки расслаблены и пусты.

Он поворачивается к Эктору. Давай сюда свою чашку. Начнем с такого количества. Должно хватить, пока нас не спасут. Мимо будет проходить траулер или контейнеровоз. Вот увидишь. А скоро снова зарядит дождь. Никаких сомнений, удача на нашей стороне.

Эктор сидит, погруженный в дрему, или копается в собственных мыслях, но внезапно хмурится.

Удача тут ни при чем, говорит он.

Чего? О чем ты?

О том, что ты сказал.

Что я сказал?

Что дело в удаче.

И… что?

Ты видел, что я делал.

Что я видел?

Ты видел, что я молился.

Боливар выдыхает и закатывает глаза.

Тебе точно башку напекло. Дождь собирался давно.

Эктор встает, складывает руки на груди и отворачивается.

Шкряб-шкряб. Шкряб-шкряб. Боливар просыпается, скрежет стихает. Он вглядывается в полумрак. Эктор сидел, наклонившись над корпусом лодки, но медленно опустился на корточки, когда понял, что его засекли. Затаенные сущности каждого наблюдают друг за другом, словно способны заглянуть внутрь, в то сокровенное место, где обитает мечта.

Затем Эктор встает, заслоняя собой висящее над водой солнце самого блеклого оттенка на свете, а его тело одевается в рассветное зарево.

Доброе утро, капитан, говорит он.

Боливар продолжает разглядывать Эктора, на губах юнца играет загадочная улыбка.

Я ничего не слыхал прошлой ночью, вздыхает Боливар. И даже снов никаких не видел.

Боливар говорит, а внутри поднимается чувство, что говорит он неправду. Вспоминает свой сон, снова про родителей, хуже прежних снов – родительский дом выгорел дотла, мать и отец выжили, но сильно пострадали. Он всматривается в себя, ища источник этого ужаса, но не находит. Пугается, что сон и есть правда.

Уперев руки в бока, он смотрит на юнца. Кожа Эктора тлеет, охваченная медленным пламенем. Он видит, как близко был Эктор к смерти, он все еще истощен, на коже проступили язвы. Свет омывает тело, и это тело дышит. Свет падает на тело, будто наполняя его благодатью. И в эту минуту Боливар чувствует, что готов простить ему все. Эктор жив, а мог бы умереть. И я жив. Мы всё еще держимся. Может быть, это и правда чудо, кто знает.

Он тихо садится, притворяясь, что не замечает нового места на корпусе, где Эктор делает зарубки.

Две недели, каждая перечеркнута. Две недели и еще три дня.